Крысиные гонки

Зато произошло неожиданное: внезапно из темноты леса, как копьё, комлем вперёд вылетела длинная, метра в два, палка; она просвистела над костром и попала в бок одному из подонков, тащивших упиравшуюся Гузель. Тот охнул, и, отпустив девушку, схватился за бок. Двое других застыли, прижав девушку к земле, не понимая, что произошло.

Лучи нескольких фонарей метнулись к лесу, мгновенно высветив мелькнувшую среди стволов деревьев и кустарника, окаймлявшего поляну, худенькую девичью фигуру.

- Это она, та сука, что сбежала! – заорал один из бандитов, - и тут же оба бандита выстрелили в лес.

Неточно: неудобно целиться и стрелять, одновременно держа в руках и ружьё, и фонарь, если нет навыка.

Бандиты навыка не имели; а о стендовой стрельбе, наверняка, даже не слышали. К тому же находившийся недалеко от главаря Вадим каким-то чудом сумел извернуться и пнуть обоими связанными ногами главаря с Сайгой в колено, – и выпущенный им заряд ушёл в сторону, осыпая на землю хвою, сбитые мелкие ветки и листья.

- Зуля, беги! Зуля, беги отсюдааа!!! – яростно заревел Вадим, извиваясь, напрягаясь изо всех сил всем своим большим телом, чтобы только ещё раз пнуть, ударить бандита с ружьём. Тот отскочил в сторону, и обрушил удары прикладом на голову ревущего Вадима; у которого на лице и без того в кровавой, чёрной в свете костра маске выделялся только кричащий провал рта. Несколько ударов – и тот свалился, затих; только елозя ногами по истерзанной траве; и только тогда главарь смог вновь приложиться – и черноту ночи разорвали быстрые выстрелы его гладкоствольного полуавтомата  – один, и два, и три; всего пять раз пальнул он в черноту леса; мелькнули чёрными бабочками улетающие в сторону гильзы; пять вспышек пламени из ствола; ещё две сбоку - дуплетом поддержал его лобастый помощник с двустволкой-вертикалкой, пока отстрелявшийся из курковки молодой бандит неумело заталкивал в стволы новые патроны.

- Ссссука… Попали?? – невнятно пробормотал бандит, держась за бок, куда ему угодило вылетевшее из леса импровизированное палка-копьё. Двое других по-прежнему держали Гузель прижатой к земле, при этом озираясь по сторонам.

- Вот тварь… - пробормотал Шапа, переламывая свой ижак, нащупывая в кармане патроны.

Главарь же, Калина, пошарив по лесу, по прореженному картечью кустарнику лучом фонаря, держа его параллельно стволу ружья, грязно выругался, - цели не было видно. Попали, не?

- Башка… - он хотел послать посмотреть в лес туповатого амбала, но потом передумал. А ну как эти начнут разбегаться? Он тут нужнее будет. Да и не подстрелить бы его самого невзначай. Внезапно новая мысль пришла ему в голову.

- Башка, слышь! Тащите лярву сюда, к костру! Ща мы им устроим представление! Будет знать, как палками кидаться! Сюда тащите, говорю!

Упирающейся Гузели заломили руки за спину и подтащили к главарю.

- А ну-ка, ну-ка… - он отдал Сайгу Хуте, - Следи-ка за этими, чтоб сидели… И в лес погладывай, - если эта сучёнка ещё мелькнёт, - мочи её без разговоров. А я пока с ментом и его дочкой пообщаюсь… - в голосе его сквозанула ненависть.

- Э! Сколько ещё дерева есть – кидайте в костёр! Башка – держи эту падлу крепче! Ах ты… пинается! – Гузель, изогнувшись, почти повиснув на заломленных почти до затылка назад руках, попыталась пнуть Калину в голову – и только чуть промахнулась.

- Ах ты, ах ты!!. Шилохвостка, шлындра, матрац ссаный! Ща мы тебе сделаем самолёт! – что-то поведение девки взбесило Калину; вместо того чтобы, как полагается, плакать, рыдать о своей незавидной доле, и умолять о жалости, она пиналась и ещё пыталась укусить за руку придерживающего её за плечи Носа, - Ща мы те изобразим шведский бутерброд, шалава!

В мозгу у него запульсировала только одна мысль, один выбор – или папаню её, мента, сейчас кончить у неё на глазах – ревущего как медведь и дрыгающегося на траве; или бабца сейчас отпользовать во все дырки, чтобы тот видел, - а потом и кончить обоих! И маруху его, что до сих пор без сознания валяется – тоже! Да, ещё сучонка, ховающаяся в лесу…

Он остановился на втором варианте, как сулящем больше развлечения; кивнул Носу:

- За ноги её держи! – и когда тот, изловчившись, шмякнулся рядом с брыкающейся девкой на колени и схватил её обоими руками в охапку за бёдра, обтянутые тонким чёрным трико; Калина подскочил к ней, пару раз с левой (в правой руке он держал нож) врезал ей в живот, стараясь пробить в солнышко; и когда девка, всхрапнув, повисла на заломленных назад Башкой руках, схватив горстью футболку у пояса, скомкав и оттянув, подсунул под неё лезвие ножа и одним движением взрезал её от пояса до шеи, рванул, обнажив девку по пояс.

Футболка теперь держалась только на рукавах, а Калина, хищно оскалившись, прижал лезвие ножа плашмя к её голому животу; обернувшись в сторону леса, каркающим голосом закричал:

- Ты, сучёнка!! Сюда вышла, быстро!! Быстро, я сказал! А то кончу щас твою сеструху!! Ну!..

Ночной лес молчал. Рычал что-то, приходя в себя, оглушённый мент; да что-то выкрикивал парень в джинсе, миллионеров сынок.