Крысиные гонки

- … просит сохранять спокойствие. Происходящее в городе контролируется, и вскоре ситуация будет… эээ… будет взята под контроль. В город выдвигается дивизия внутренних войск…

Он смотрел в окно: там, куда целились перемещающиеся по проспекту военные, что-то произошло, сквозь речитатив дикторши донеслось рычание мощного мотора; фигурки засуетились и начали палить в том направлении, дробно застучали автоматные очереди, а с той стороны им ответило тоже очередью что-то большое и несравненно более солидное: «тра-та-та-та-та!»; потом прямо напротив окна из прохода между домами выбежал и встал на одно колено человек в камуфляже с гранатомётом на плече, тут же сильно грохнуло, так, что дрогнули отчётливо стёкла, спереди и сзади гранатомётчика фыркнуло пламя, взлетели в воздух бумажки, листья, обрывки, - и в той стороне откуда было «тра-та-та» тяжело грохнуло… «Что же я тут стою, это ж не кино снимают!..» мелькнула мысль в голове у Вовчика, и он ринулся в ванную. Упал там на пол и постарался вжаться под холодный жёсткий надёжный, как казалось, бок ванны… «Вот она какая, война!» мелькнуло в голове. Смотреть «на войну» из окна не появилось теперь ни малейшего желания, стало понятно что с улицы может прилететь что-то жизнелишающее, и очень просто; и потому он принял решение оставаться в ванной. Но стрельба и глухие удары взрывов продолжались так долго, что, наскучив, он всё же сделал две вылазки: затащил в ванную из комнаты спальный мешок, чтобы было не холодно на кафельном полу, прихватив там же и свой «ТЧ», «тревожный чемодан» в виде рюкзака со всем необходимым для выживания на пару суток; и второй раз, вспомнив что в кухне остался включённый комп, несомненная и самая большая дома ценность, и сползал туда на четвереньках, забрал его со стола. Телевизор в это время вещал уже мужественным мужским басом:

- … все, кому дороги демократия и законность. Все здоровые силы общества как один человек поднимутся на защиту от посягательств…

А потом война пришла и непосредственно в квартиру Вовчика. На лестничной площадке затопало, и в железную внешнюю дверь загромыхали чем-то железным же. «Открывай!!» - донеслось с лестничной площадки. Чуть высунувшись из двери ванной, Вовчик обмер, так что, казалось, отнялись ноги. «Я-то тут при чём??» - заполошно подумал он; а в дверь ещё несколько раз ударили чем-то, и послышался, как ему показалось, соседский голос: «Он там, дома должен быть. Вы постучите. Самая удобная позиции и есть, - я сам военный. А у нас на проспект только кухня выходит, никакого обзора!» - и вновь в дверь вдарили, видимо, пинками и прикладами. Вовчик, конечно же, не сделал ни малейшей попытки открыть дверь, он молился выживальщецкому богу, чтобы они ушли, пусть к другой квартире, но вместо этого на площадке гаркнули:

- Тищенко! Давай эту дверь к чертям! Все – вниз!

Поняв, что сейчас случится что-то страшное, Вовчик спрятался обратно в ванную, затворив за собой дверь, и завернувшись в спальный мешок, постарался вдавиться под ванну, и ему это почти удалось… На входе грохнуло так, что несмотря на закрытую дверь в ванную заложило уши, по квартире затопали; кто-то рванул дверь ванной и заглянул, в щель потянуло вонючим дымом, Вовчик опять привычно уже обмер, но на него не обратили никакого внимания; в комнате рывком распахнули окно, и на кухне тоже, причём и там, и там стёкла лопнули; и вскоре из комнаты и кухни послышались оглушительные вблизи очереди – пулемёт и два автомата.

Стрельба продолжалась, как казалось, бесконечно, перемежаясь в перерывах забористым армейским матом. Военные матом, как понял Вовчик, не ругались, они матом разговаривали, при этом прекрасно друг друга понимали. Слушая дробное грохотание пулемёта за стеной, Вовчик с ужасом ждал, что в пулемёт сейчас с проспекта залепят из гранатомёта или пушки, и он тут накроется песцовым хвостом за компанию с военными, причём даже не зная кто это такие и за какие идеалы они строчат сейчас из окна его кухни. Но в пулемёт ничем не залепили; через некоторое время в квартиру опять кто-то забежал, грохоча коваными каблуками по паркету, в комнате последовал краткий диалог, весь сплошь состоявший из нецензурщины, и военные застучали каблуками, уходя из вовчикова дома. Никто из них больше в ванную и не заглянул. Стрельба и взрывы на Проспекте не утихла, она просто переместилась туда, ближе к комплексу Дома Провительства.

От военных осталась сорванная входная дверь, разбитые и растоптанные горшки с цветами, выбитые стёкла и горы стреляных гильз. Мобильник с обеденного стола, впрочем, пропал… Когда Вовчик осмелился наконец выползти из ванной, телевизор на кухне по-прежнему работал, только на этот раз на экране была просто заставка. Как сообщили на следующий день, «здоровые силы общества победили».