Крысиные гонки. Часть 2

- Любовь - равно признательность за ништяки. О, Вовчик, я вполне усвоил уже новый твой термин - 'ништяки'!.. Наверно так и есть чаще всего. Но я как-то по-другому это представляю. Для себя, типа.

Да. Приятно философствовать, лёжа на кровати в безопасности, рядом с печкой, которую можно затопить в любой момент... рядом с запасами... а не на поляне, где с одной стороны над свежими холмиками торчат неумело связанные из колышков крестики; а с другой, в кустах, в канаве, лежат друг на друге трупы бандитов... Вспомнив, он невольно вздрогнул.

- Вовчик, ты калитку закрыл?

- Закрыл... А как?

- Нууу... Это как... Ну, не знаю. Когда 100% можно положиться. Не, это просто хорошая, надёжная дружба. Любовь... Ну... Ответственность. Взаимная. Не, тоже не совсем то. Хер его знает, Вовчик, как сформулировать... Ну, как говорят - вот когда себя чувствуют половинкой одного целого - семьи. Тогда - любовь. Как у моего папы с мамой было. Как думаешь?

Вовчик тяжело вздохнул:

- Не знаю я... А ты Гульку - любишь?

- Что значит 'любишь'?.. Нравится. Пока. Вообще... вообще, как говорил профессор Лебедев, честный ребёнок осознаёт, что он любит не папу и маму, а трубочки с кремом! Так же и тут!

- Ага-ага, под циника косишь; только слабо у тебя получается! Не верится! Ну чё?? Баню! А?.. Не, не ходи - я сам; а тебе сейчас покажу - сделай пожрать! Ну что, за дело??

***

На следующий день, после собрания, Вовчик занялся странным, на взгляд Владимира, делом: сходил в туалет на краю огорода, - шаткое строеньице, державшееся, кажется, только за счёт подпиравших его со всех сторон кустов сирени; и вытащил оттуда, прямо из зловонной дырки, связанные проволокой в длинную 'колбасу' разнообразные железяки: несколько топоров, кувалду, пару разных по величине вил, боёк молотка, тяпки, серпы, ещё что-то.

Владимир смотрел с недоумением; а Вовчик, переодевшись в старенький, затрёпанный камуфляж, стал за грядками поливать железки водой из ведра, счищая палочкой налипшее дерьмо и землю.

- Вовчик???

- Ничего, всё отчистится - как новое будет, даже лучше! Цементация. Да. Не знал? Старый деревенский способ - чтобы металл был крепче, и не ржавел - вот так-то вот, на пару-тройку лет в нужник железки опускали. Эмпирически дошли; а вообще оно понятно - цементация поверхности. Эти - лет пять там, а может - семь. Ещё дедовы. В запас которые, так-то струмент есть, конечно. Опять же - в сортире не сопрут, правда же?? Вот отсюда что и найдём, чем от Громосеева откупиться!

- Нифига ж у вас тут хранилище! Хорошо ещё не для продуктов! Ты предупреждай если что!..

***

Собрание проходило шумно. Против ожидания от такой маленькой деревни, людей собралось возле единственного, по сути, 'административного' здания, бывшего одновременно Правлением бывшего лесхоза; конторой; временным, на период нахождения в деревне, жильём самого Громосеева (семья его жила в Никоновке); клубом, кинозалом и тд и тп, собралось много. Пришли не только старые бабушки, постоянные жительницы, но и 'понаехавшие', которых вдруг оказалось не мало. Конечно же - все 'девчонки из шоу'. Вадим с Аллой, без дочек. Демонстративно обиженный Хронов.

С бабушками, и вообще местными Вовчик уважительно здоровался, как и они с ним - Вовчика в деревне знали. Как и Вадима с семьёй, впрочем.

Внутри все не поместились, и собрание было решено проводить на улице, у крыльца. 'Новгородское Вече' - как шепнул Владимир Вовчику, и оказался неправ, - вечевыми решениями, обсуждениями тут и не пахло. Собрание собиралось только для того, чтобы 'довести до сведения' - и только!

То, что здоровенный Антон Пантелеевич 'довёл до сведения' бывших и новых жителей Озерья, им в основном очень не понравилось...

Начал он издалека; как это было всегда принято у отечественных ораторов, прошёлся по международному положению, сообщил то, что и так все уже знали - про Новую Администрацию, про её декреты, про нормирование... Когда все начали уже зевать, и, собственно, решили, что этим краснобайством всё и ограничится - он вывалил, как ушат холодной воды, основное.

Оказывается, Администрация приняла не только решение о расселении городов в сельскохозяйственные поселения, но и 'пакет документов, регламентирующих отныне проживание в сельской местности'. Вся соль была в организации новых поселений, и новых налогах.

Из распоряжений Администрации непреложно следовало, что теперь, отныне, на селе будут существовать два типа налогообложения: на гос.структуры - так называемые 'коммуны', и на частников.

'Коммуны' - по сути получались аналогом колхозов эпохи коллективизации начала прошлого века. Коммуны поддерживались государством - через пайки, через охрану, через снабжение инвентарём и, частично, топливом, - так сказал Громосеев, но тут же поправился, - что это только для больших поселений, где эвакуируемых расселяют в только что построенные бараки; с санитарными службами - душем, местным водопроводом, - 'для Озерья и Никоновки, как и для большинства сёл Оршанского района это не актуально; сюда поставок топлива не будет; да собственно и вон - лес рядом!'