Крысиный король

Чита развернулся на пятках и тут же присел, привалившись к стене. «Ублюдок» Штыка навис над его головой, готовый в любой момент осветить узкое ответвление туннеля вспышками выстрелов. Леонид словно бы прирос к стене. Упор на одно колено, второе служит опорой руке, на которой лежит цевье. Левое плечо – продолжение стены. Правое – продолжение приклада старенького «Фермера».

В книгах, которые читал Леонид, говорилось, что оружие должно быть продолжением руки. Дед Яков учил, что это человек должен быть продолжением оружия. В момент выстрела хороший стрелок перестает существовать. Его глаза становятся прорезью на прицельной планке, палец – частью спускового крючка, руки и плечи – неподвижными сошками.

Хороший стрелок, такой как Дед, поднимая оружие, не думает о том, что его могут убить. Он сосредоточен на дыхании и думает только о том, какую стоит взять поправку, если выстрел предстоит сделать на большом расстоянии, или о том, как избежать рикошета, если предстоит стрелять в упор, да еще и в туннеле.

Леонид был плохим стрелком. Он не умел отключаться от происходящего и концентрироваться на выстреле, как Дед. Пожалуй, если бы Якова укусила крыса, которая вцепилась в щиколотку Чите, он просто смахнул бы ее, а то и вовсе не заметил бы до тех пор, пока не оторвал бы взгляд от прицела.

Ощутив резкую боль в ноге от укуса, Леонид дернулся всем телом, рефлекторно вдавливая спусковой крючок. «Фермер» взбрыкнул коротким стволом, плюнув огнем и дробью. Черный силуэт в туннеле качнулся в такт выстрелу и исчез за углом.

– Твою мать, Чита! – Штык с размаху пнул виновницу происшествия, на этот раз удачно. – Охрана станции! Не стрелять!

Живой снаряд, издав пронзительный писк, пролетел по высокой дуге, ударился о стену и шмякнулся на пол.

Некоторое время ничего не происходило. Противник никак себя не проявлял, а охранники вглядывались в темноту. Затем из-за угла прилетела граната, которую вошедший в азарт Штык пнул еще сноровистее, чем крысу. Впрочем, противник кидал гранату с задержкой, так что та сработала, не успев отлететь далеко.

– Шоковая! – успел выкрикнуть Николай, зажмурившись. Белая вспышка обожгла глаза даже сквозь сомкнутые веки. Леонид, среагировавший на предупреждение, сумел сохранить ориентацию в пространстве. Вслепую нащупав спусковой крючок, он выстрелил в сторону противника, истратив второй заряд дроби. Штык не рискнул стрелять наугад, опасаясь рикошета.

В следующий момент их сбили с ног, отобрали оружие и принялись бить.

Чита, сгруппировавшись и прикрыв голову руками, подумал, что их бьют не зло – не торопясь, выбирая место для удара, и вроде как несерьезно. Значит, они никого не убили. Это хорошо, возможно, их оставят в живых.

Николай, скрючившись, защищая, в первую очередь, пах, тоже решил, что их бьют вполсилы. Скорее чтобы наказать, нежели чтобы расправиться. Похоже, друг промазал.

– Хватит. Поднять на ноги, оружие забрать, руки связать. – Человек, раздававший распоряжения, навис над дозорными высокой тенью.

Зрение у Штыка стало восстанавливаться, когда их с Читой доволокли до блокпоста. Бесплотные тени приобрели объем и резкость. Сейчас Николай уже мог разглядеть семерых бойцов, облюбовавших их таможню.

Рослые, широкоплечие, у всех одинаковая экипировка: черные форменные штаны, куртки из плотной ткани, высокие берцы. Поверх курток – бронежилеты и незаношенные, будто бы даже новенькие, разгрузки. На головах – шлемы. На лицах – черные маски с прорезями для рта и глаз.

По вооружению бойцов можно было понять, что они – не просто любители прошвырнуться по туннелям от станции до станции. И даже не наемники, сбившиеся в отряд по какой-либо надобности. Тех, даже если и нарядить их в одинаковую форму, выдаст привычка держаться независимо и обособленно.

На Выборгскую наведались профессионалы. Чужаки выглядели так, будто лишний раз и не почешутся, если на то не будет соответствующей команды. Прикрывали друг друга столь слаженно, будто были марионетками, управляемыми одним кукловодом.

Тот выделялся на фоне остальных облегченной экипировкой – отсутствием рюкзака за спиной, а также полупустой разгрузкой. И был на две головы выше подчиненных, будто бы и впрямь возвышался над ними, чтобы держать невидимые нити, потянув за которые, можно было привести в действие отлаженный боевой механизм из шести отлично подогнанных друг к другу шестеренок.

– Что делать будем? – подал голос оклемавшийся Леонид.

Один из бойцов, судя по порванной разгрузке – тот самый, которого они угостили дробью, склонился над ним и засунул ему в рот кусок ветоши. После этого толкнул ногой в плечо, отчего Леонид, который не мог опереться на руки, стянутые пластиковым хомутом за спиной, опрокинулся на бок. Тогда Штык, собиравшийся было ответить другу, захлопнул рот и состроил придурковатую гримасу, по его мнению, отлично выражающую позицию «моя хата с краю».