Крысы в городе

— Е-мое! — испуганно воскликнул Миха. — Во заработал!

— Ладно, заткнись! Умоюсь. — Напарник не тушевался. — Этот гад меня мордой в кетчуп сунул. Шуток не понимает…

— Повторить? — спросил Катрич.

— Да скажи ты ему, Миха, — всполошился Козел, — где живет эта сука. Пусть отвалит. Он же психованный…

Жердяя Катрич нашел без труда. Он ютился на окраине города в собственном доме мадам Гавриловой, уборщицы частного магазина «Флагман». Как потом оказалось, сердобольная женщина разрешила беспутному двоюродному брату поселиться в деревянном сарайчике рядом с домом. Когда Катрич открыл дверь и вошел в пристройку, Жердяй «кайфовал». Он лежал на голом матрасе, брошенном на железную ржавую кровать, и, высоко подняв пивную банку, тонкой струёй лил желтоватую жидкость в глотку.

Появление незнакомого человека привело Жердяя в ужас. Он вскочил с кровати и поднял обе руки вверх:

— Все, начальник, сдаюсь! Только учти, я не убивал! Испуг сидел в этом человеке и не давал покоя, несмотря на его поддатость.

— Сядь! — приказал Катрич. — Кому сказано — сядь! Жердяй не сел, а рухнул на кровать.

— Не убивал, значит? И чемоданчика не брал?

— Голову мне открутить мало, начальник! Взял чемоданчик.

— Все уже промотал?

— Нет. Там восемьсот долларов было. Я только сотню потратил.

— Ай молодец! Где чемодан?

Жердяй нагнулся и вытащил из-под кровати черный кейс.

— Как же ты, гусь лапчатый, так вовремя оказался у богатого чемодана? Или все же стукнул мужика?

— Не трогал я его. А в подъезд зайти меня наняли.

— Наняли? Ну-ка расскажи все как было…

Баринов, с которого почти весь хмель сошел, рассказал о событиях рокового Дня, сделавшего его владельцем восьмисот долларов.

Катрич понимал: спрашивать Жердяя о том, как выглядел нанявший его мужик, какие у него глаза, уши, лоб, не имело смысла. И потому начал выяснять то, на что ханыга мог невольно обратить внимание. Люди этого круга, старающиеся где только можно перехватить на бутылку, не физиономисты, как цыгане. Они чаще всего ориентируются на одежду. Чем приличнее одет человек, тем больше шансов, что он интеллигент. А интеллигент редко отказывает. И не из сочувствия к ханыгам, а из робости.

— Какие у него ботинки? — задал Катрич первый вопрос.

— Шузы? — Жердяй демонстрировал причастность к новой лексике. — Знаешь, начальник, коричневые. На толстой подметке. Во! — Он показал пальцами предполагаемую толщину. — Фирма!

— На шнурках?

— Ну! При больших доходах гнуть спину из-за шнурков — себя не уважать.

— Почему решил, что у него большие доходы? Пообещать двадцать штук и я могу.

— Не, начальник! Костюмчик у него, я тебе скажу! Ты на такой не потянешь. Шерсть английская. Цвет черный, полоска белая. Однобортный. В натуре.

— Почему решил, что шерсть обязательно английская?

— Безошибочно. Если о водке или о тряпках речь — меня спрашивайте, Баринова Егора. Я это секу как надо. На нюх беру. До того как перейти на подсос, я был закройщиком в ателье первого разряда. Шили…

— Рубашка? Может, и ее запомнил?

— Обижаете. Бобочка и костюм — это композиция. Одно без другого не пляшет. Можно костюмешник на баксы сбацать, а ежели бобочка не та — извините, не джентльмен.

— Так какая рубашка?

— Голубая. Ткань типа рогожки. Рельефная.

— А лицо?

— Ну, командир! Портрет — это не мое дело. Помню одно — очки черные. И все. Другого не углядел — жажда мучила. — Ба-ринов взялся за горло. — Горел я…

— Эх, Жердяй! Ты хоть соображаешь, как тебя подставили? Сделали дешевым гарнирчиком при дорогом мясе?

Катрич нисколько не сомневался — Баринов не был и не мог быть убийцей. Алконавт-профи в минуту пересыхания внутренностей из-за отсутствия денег может спонтанно пырнуть кого-то ножом или шилом. Но Порохова по всем признакам «сделал» опытный специалист — чисто и бесшумно. Акция была продумана до мелочей. Если так, то о роли, которая в ней отводилась ханурику, случайно выхваченному из толпы алкашей, кучкующихся возле винного магазина, стоило подумать особо.

Забрав у Баринова кейс с тем, что в нем оставалось, Катрич поехал в прокуратуру.

— На коне? — увидев его, заинтересовался Рыжов.

— Нет, Иван Васильевич. Пока На своих двоих и, судя по всему, на развилке трех дорог. Одного фигуранта нашел, но общего рисунка не вижу. Сумрак.

— Ты о ком?

— О Баринове — Жердяе. Мне кажется,, он во всей этой истории был вторым хвостом у одной собаки.

— Объясни.

— Если вдуматься, киллеру Жердяй не был нужен ни по каким причинам. Профессионалы свидетелей не терпят. А здесь все наоборот. И вычислить Жердяя не составляло большого труда. И раскололся он без особого нажима. Короче, похоже, что киллер нанял Баринова лишь для того, чтобы тот дал о нем показания. Тогда вопрос: был ли киллером наниматель? Вам не кажется?

— Ты прав. — И Рыжов стал думать вслух: — История весьма подозрительная. Взять первого попавшегося на глаза алкаша, привязать к делу, заставить войти в подъезд сразу после акции — глупость несусветная.

— Видимо, не такая уж глупость. У вас есть сводки происшествий последних дней?

— Зачем тебе?

— Мысля осенила.

— Ну, ежели мысля…