Ксения Петербургская

Обличьем своим матушка Алипия была нерусская, говорила не очень понятно, женщин называла в мужском роде. Ходила она в плюшевой кофточке, детском капоте, на спине таскала мешок с песком, отчего казалась горбатой. На груди всегда висела громадная связка ключей, символизируя грехи духовных чад, которые блаженная брала на себя, вешая в знак очередного принятия греха новый ключик. В последние годы носила вериги, цепи въедались в тело.

В ее домишке была тесная комната с низкой притолокой, диван, бумажные иконки, навесной шкаф с простой алюминиевой посудой, в углу — печка. На выходе — крохотная прихожая, в которой хранились нехитрые съестные припасы. Кровать была завалена чуть не до потолка: горы мешочков, торбочек, изношенная одежда, все скручено, перевязано в громадные узлы. Блаженная перебирала эти гирлянды ветоши, сосредоточенно шевеля губами: молилась за чьи-то заблудшие души. Разрухой матушкина келья напоминала жилище многих юродивых.

Ночью она никогда не спала, до рассвета полагала бесчисленные поклоны, поминая живых и усопших старцев, духовных чад, приходящих и благодетелей. Любимчиков у нее не было, она никого к себе не приближала, хозяйством, несмотря на самые преклонные годы, занималась сама. Когда при старцах есть кто-то первый, он волей-неволей начинает распоряжаться, командовать. У матушки Алипии все были равны. До самой Чернобыльской катастрофы, которую она предсказала, в Голосеевском лесу собирался только узкий круг почитателей. После аварии в келью хлынул народ. На общественное служение блаженная вышла лишь за два года до конца своей столетней жизни.

Одна она никогда не ела и поначалу неделями сидела голодная, ожидая, когда ее придут навестить. В последние годы на улице стояли дощатые столы, ежедневно собиравшие десять — пятнадцать человек. Сваренная каша чудесно умножалась на любое число прибывших…

Перед едой общая молитва. Святые отцы не случайно называли молитву пищей для души. «Когда читаешь молитву, освящается все вокруг, — говорила матушка Алипия. — Не только дом и сердце твое, освящается земля, воздух, животные. Читай молитву лежа, читай сидя, как можешь, только читай!»

Для блаженной было важно, кто принес кушанье, чьи руки прикасались к пище, через чье сердце пришло приношение. Принимала она не у всех. И вот соберутся все за столом, хозяйка избушки опустится на коленки, пропоет своим сильным голосом: «Верую», «Отче наш», «Помилуй мя, Боже», перекрестит стол, скажет: «Кушайте», а сама ложится на скамейку, отдыхает. Порции благословляла огромные, одной семье хватило бы на неделю, а все непременно надо было съесть. «Сколько осилишь, настолько я смогу тебе помочь»

— так подразумевалось. Так оно и было: люди с тяжелейшими болезнями исцелялись у ее стола.

Своим первым чудом в Кане Галилейской Господь превратил воду в вино, благословил его, указав на целебную силу виноградного вина. Что-то подобное произошло и за матушкиным столом. Незадолго до Чернобыльской катастрофы блаженная стала предлагать к столу кагор с пепси-колой, как бы указывая, в чем искать лекарства от разлитой в воздухе заразы. Знаменитые голосеевские застолья, на которых старица потчевала киевлян церковным питием, стали им защитой от лучевой болезни. Ни один из матушкиных чад не страдает от лучевой болезни и по сей день.

Блаженная проводила жизнь свою в необычайной простоте, не превращала свою жизнь в загадочный спектакль, сознательно скрывала свои духовные дары, всячески отвергала славу человеческую… Но между тем около нее творились чудеса. Жизнь каждого ей была открыта наперед, как в зеркале, видела она мысли и чувства ближних, замыслы Творца о чадах Своих.

Всех она принимала: блудника, лжеца, разбойника, только лукавых обличала, хитрости не переносила. Ходили к ней духовно неопрятные люди и приторно-слащавые в общении. Это бросало тень на хозяйку дома, потому частенько и юродство ее негативно воспринималось. Но блаженная никого не прогоняла от себя, следуя евангельскому слову о дожде, который изливается и на праведных, и на грешных.

Только молилась за всех, а по дару прозорливости блаженная знала, как с кем поступать. Однажды в Голосеево пришел молодой человек с девушкой. «Какая она грязная», — подумала девушка, увидев старицу. Мать Алипия попросила, чтобы почитали ей «Послание к евреям» апостола Павла. Когда молодой человек дошел до слов: «Те, которых весь мир не был достоин, скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли», матушка остановила: «Достаточно» и внимательно посмотрела на девушку. Та опустила голову, лицо ее горело…