Ксенофоб

– Тебе тоже смотреть нельзя?

– Так точно.

– Ну, уже легче. А то я уж грешным делом подумал, что меня одного так шпыняют... А что такое «ситуация 12»?

– Персона с закрытым статусом.

– И?

– Все – лицом к стене, смотреть нельзя.

– А если кто-то посмотрит?

– Нет.

– Что – «нет»?

– Ну... Короче, все в курсе. Смотреть никто не будет...

Двери в зал тихо скрипнули, за моей спиной к выходу прошествовали две пары ног.

– Секунду – я гляну... – раздался голос Руденко на фоне скрежета отодвигаемого засова. – Чисто. Можно выходить.

Да, ребята – это клиника. Я понимаю: конспирация, секретность, и все такое прочее... Но не до такой же степени!

– Отбой, – скомандовал Руденко.

– Я в шоке, – признался я, отвращая лик от наглядной агитации.

– Отбой «ситуации 12»! – продублировал дневальный в зал и вернулся на пост.

– Извини, Дим, специфика работы, – Руденко крепко пожал мне руку, ухватил под локоток и повлек в зал, просвещая на ходу:

– Так надо. Для твоей же безопасности. Знаешь – такие люди... Короче, есть люди, которых лучше не видеть и не знать о них ничего.

– Я видел машину. Номер запомнил.

– Это ерунда. Все вторичные аксессуары по мере надобности легко меняются.

– Так они уехали?

– Один остался.

– А на него смотреть можно?

– Да, – Руденко как-то странно усмехнулся. – Тебе – можно...

Точно – клиника. Что за тупые шпионские игры? Феде расскажу – со смеху помрет.

– Минутку, – я притормозил перед дверью «офиса» и по-свойски уточнил: – Сань, у вас всегда вот так? Или вы так цену набиваете? Если второе – напрасно стараетесь. Мы хлопцы небогатые, на нас где сядешь, там и слезешь.

– Это ординарная ситуация, – пояснил Руденко. – У нас это заложено в уставе. А насчет цены не беспокойся: дорого они не возьмут. Их сама идея заинтересовала...

«Офис», или «штаб» «Легиона» – это одна из бывших «качалок», претерпевшая незначительный косметический ремонт. Несколько столов, компьютеры, телевизор, два жестких дивана, офисные стулья на колесиках, на стенах – пара школьных досок, закрытых занавесками, стойка с телефонами. В общем спартанская обстановка – чисто, опрятно, ничего лишнего. Что там у них на досках за занавесками? Даже и спрашивать не буду – а то еще поставят лицом к стене и начнут доски эвакуировать. Маньяки...

В командирском кресле сидел незнакомец и что-то читал с монитора. Усольцев примостился рядом на офисном стульчике и соучаствовал в чтении – вид у него был приветливо-рекомендательный.

– Вот, знакомлю с твоим творчеством, – сообщил Усольцев, здороваясь со мной. – Присаживайся.

Незнакомец остро и пристально глянул на меня – мгновенно впитал мой образ, втиснул его куда-то в закрома своей памяти, коротко кивнул и вновь углубился в чтение.

Руки не подал.

Ну и ладно – переживем.

Я сел на офисный стул, подкатился поближе и посмотрел: да, это был блог Бормана – последняя треть моего небольшого трактата «Кому на Руси жить...».

Мне стало неловко.

Я этот трактат поместил в блог в первый же вечер, как только вышел из больницы. Вернее, в первую ночь, когда нужно было чем-то себя занять, чтобы прогнать мысли о том, каким способом лучше всего свести счеты с жизнью.

А делать этого не следовало потому, что трактат сырой, с глупыми пацифистскими и ура-патриотическими вывихами, которые в настоящий момент противоречат моей скоропостижно изменившейся жизненной позиции.

Короче, мне стыдно за этот тупой трактат. Убирать – глупо, его уже прочитали тысячи людей, и прокомментировали несколько десятков, среди которых немало моих сетевых знакомых и приятелей.

Незнакомец добил трактат, прокрутил блог (он читал снизу вверх), запустил флэш-ролик «Иероглиф в камне» и мимоходом похвалил:

– Дельная вещь. Чтоб такое писать, надо обладать государственным умом.

Чтоб такое писать, надо быть жизнерадостным идиотом. Чтобы такое опубликовать – надо быть на грани суицида. Я прошел обе стадии. Насчет гос. ума – это распространенное заблуждение. Многим я кажусь умнее, чем я есть на самом деле.

Незнакомец с интересом смотрел ролик. Похоже, чувствовал он себя вполне комфортно и никуда не спешил.

Меня так и подмывало намекнуть, что было бы неплохо пообщаться по существу вопроса, но я сдерживал себя. Товарищ знает, зачем я пришел, по существу вопроса наверняка в курсе – «легионные» вожди просветили, и если не торопится начинать беседу, значит на то есть причины.

От нечего делать я принялся украдкой рассматривать его. Говорят, что первое впечатление – самое верное. Если человек чуткий и интуитивный (а я себя таковым и мню), он может с ходу безошибочно определить, кто перед ним. Вот сейчас я в два счета выясню, что он подлец и скотина – и наотрез откажусь работать.

Незнакомец досмотрел ролик, и спросил, не глядя на меня:

– Сам придумал?

– Да.

– А где идею взял?

– По набережной гулял, смотрю, китайцы копошатся. В следующий раз проходил, увидел иероглифы на тумбах, краской через трафарет. Ну и все, дальше – сам.

– Класс.

Незнакомец запустил ролик еще раз. Усольцев с Руденко переглянулись и выразили свое одобрение: вождь «легионеров» показал за спиной большой палец, а комиссар подмигнул.