Ксеноисторик Маркс (СИ)

— Но как же вы тогда терпите рядом с собой вот это? — «старик» снова повертел перед глазами страшными жесткими колючими, покрытыми бурыми с сединой волосками конечностями. — Старый жжа — страшный жжа. Жить таким страшным вместе — не разумно.

— Так ведь, — стеснительно пожал плечами Маркс. — Любовь…

* * *

— Здравствуйте! Поздравляю вас с прибытием на свободную землю!

Чиновник в ярком мундире улыбался душевно, как будто внезапно встретил дальнего родственника. Не зубы наружу, не напоказ, а именно — от души, с огоньками в глазах, с добротой в ямочках на щеках. Ксеноисторик Маркс, прибывший на планету по служебной надобности, тоже разулыбался. Ему было приятно такое внимание.

— Подойдите к этому терминалу и ответьте на вопросы, пожалуйста.

— А зачем? — так же улыбаясь спросил Маркс.

— Как это — зачем? Так положено. Все, прибывающие к нам, обязаны ответить на ряд вопросов и попасть в общую базу выборки. Это просто необходимо для расчетов потребностей и возможностей. Иначе просто никак нельзя.

Чиновник говорил мягко, обволакивающе, как с маленьким ребенком, когда главное — не заставить, а убедить.

— Ну, хорошо, — Маркс пожал плечами и шагнул в сторону к бесконечному ряду компьютерных терминалов вдоль длинного коридора для вновь прибывших пассажиров. — А остальные, что, тоже так проходят?

— А причем здесь остальные? — откровенно удивился чиновник. — Вы попали в выборку, вам и отвечать.

— А почему — я?

— А почему кто-то другой? Ну, что вы, как маленький ребенок, в самом деле. Давайте, я вам подскажу, что ли… Быстрее пройдете контроль.

Чиновник вышел из своей прозрачной будки и подошел к Марксу. Был он высок и полон. Есть такие фигуры: о них не скажешь «толстый». Скорее — упитанный. Сытый. Розовый такой. Мундир сидел на нем в обтяжку, поблескивая металлом пуговиц и каких-то многочисленных значков.

За его спиной мимо шлагбаума и в обход его будки тянулись остальные пассажиры, прибывшие этим же рейсом.

— Так вот же, — показал на них пальцем Маркс. — Вот же — всем можно просто так, выходит?

— Что значит — всем можно? — нахмурил в недоумении брови чиновник. — Что — можно?

— Ну, без анкеты, без досмотра этого…

— А-а-а, вы вон о чем… Скажите, а вот если вы узнаете, что все воруют. Ну, чисто ги-по-те-ти-чес-ки, — со вкусом выговорил чиновник, так и не поворачиваясь к своему рабочему месту, мимо которого проходили уже самые последние пассажиры. — Вот, вам сказали, что все воруют. Вы тоже начнете воровать?

— Причем здесь это?

— Как это, причем? Это называется, между прочим, «прямая аналогия». Зачем кивать на остальных? Вы — в выборке. Вам и заполнять анкету. Вам — на досмотр, — уже строго сказал чиновник, сразу убрав, как выключив, свою улыбку. — Так что не задерживайте сами себя. Садитесь в кресло. Садитесь, садитесь. Это не минутное дело. Нажимайте «Ввод». И начинайте, наконец, отвечать на вопросы!

Через час с четвертью Маркс, наконец, выбрался на площадь. За спиной осталось кресло, монитор, на котором высвечивались странные вопросы, чиновник, подсказывающий, что и как и почему имеется в виду. Объяснить, зачем все это надо и зачем такой или другой вопрос, он не брался, только хмурясь в недоумении и посматривая все подозрительнее и подозрительнее.

Самое смешное, что после заполнения анкеты Маркс просто прошел через турникет. Никаких печатей в документах, никакой проверки — ничего! И зачем все это? А когда он уже прошел и обернулся с вопросом о проверке документов, чиновник опять улыбался:

— У нас свободная страна и нет ограничений на передвижение! Вы еще поймете, насколько у нас свободная страна! Добро пожаловать!

Площадь была стандартная, как перед любым вокзалом в любом из миров, набитая стоящими автобусами и автомобилями.

В городском автобусе был опять турникет, и разборчиво на трех языках написано, как покупать билет и как его предъявлять. Маркс выгреб мелочь, которую ему подарил один из товарищей, уже побывавший тут по своим делам и привезший немного местных денег на сувениры, постучал в окошко водителя. Тот очумело вздрогнул, непонимающе уставился на пассажира. Маркс показал один палец, ткнул себе в грудь и раскрыл кулак с зажатыми монетами. Водитель пожал плечами, оторвал картонный билетик, приоткрыл пластиковое окошко-полку и выдал Марксу, приняв без счета деньги. Пока все это длилось, за спиной приезжего прошло человек двадцать. Все молча заходили через пощелкивающий турникет в салон и рассаживались. Прошел и Маркс, так и не найдя, куда сунуть полученный билет. Сунул пока в карман.

По прямой магистрали автобус медленно тащился в город мимо каких-то строек, торговых комплексов, заводских серых длинных заборов. На остановках заходили и выходили люди. Они были такие же, как и везде. Практически так же одеты, так же обуты. Маркс почти не видел никакой разницы. Только вот молчали они. Молча ехали, молча подходили к выходу, молча нажимали кнопку связи с водителем.