Ксеноисторик Маркс (СИ)

— Плохо вас готовят в ваших академиях, — сурово ответил «хранитель знаний». — Мы — анархисты. Самые настоящие, природные.

* * *

— Главная площадь нашей столицы называется Зеленая. Потому что она самая красивая.

— А у нас была Красная…

— Разве же красный цвет лучше зеленого? Красный — он агрессивный. Он цвет боли, цвет огня и крови. Красный — цвет войны. А вон, погляди на лес, на траву… Зеленый — он жизненный, он нежный, он мягкий, он приятный, он «вкусный», даже на цвет. И наша площадь такая красивая, что иначе, чем Зеленой, мы никогда и не думали ее назвать.

Ксеноисторик Маркс, совершающий первую прогулку по планете, кивал головой, мол, понял, потом снова вздергивал голову, получив дружный крик в наушник, и старался смотреть только прямо перед собой. На орбите планеты геостационарным спутником висел звездолет, и почти все, кто не был задействован в текущих работах, смотрели сейчас в том же направлении, что и он. В отсталых цивилизациях статус лица определяется его богатством. Поэтому камеру традиционно спрятали в огромный изумруд, прикрепленный к золотому обручу. Теперь понятно, почему с таким одобрением местные отнеслись к этой детали на лбу Маркса: у них здесь самый лучший цвет — зеленый.

— А? Вы что-то говорили сейчас…, — он опять отвлекся.

— Задумались, гость? Сейчас мы вас покормим, а потом будем катать по столице и окрестностям, как вы и заказывали. Посмотрите, что у нас здесь и как.

На обед подавали множество блюд, вполне схожих с земными. Даже внешний вид был схож. И мясо пахло именно мясом.

— Говядина? — специально переспросил Маркс, подозрительно косясь на большую отбивную с крупно порезанной зеленью.

— Яловичина, она самая. Телятина — она уж больно суховата бывает. А так — ничего. А что? У вас какие-то обычаи? Запрещено?

— Нет-нет. Как раз такое мясо у нас едят с удовольствием. Правда, не во всех странах…

— Это очень интересно, — переглядывались окружающие, радушно подкладывая ему новые и новые куски. — Не поделитесь с нами знаниями?

— Ну, вот, из опыта, из истории… Свинину у нас не везде употребляют.

— Это почему же? Священное животное? Но как же такое может быть?

— Нет-нет. Просто такой религиозный запрет. Как считается, пришедший из тех давних веков, когда человек еще мог есть человека…, — его стало чуть подташнивать на последних словах.

Маркс поморщился, сглотнул. Но точно такое же брезгливое выражение он уловил и на лицах окружающих его людей. Нормальные люди, понял он. Не страшные.

— А что же они тогда едят? Если свинину не могут?

— То, что не похоже на человечину. Не такое светлое, не такое «сладкое». Вот, говядину, ну и еще бывает, конину.

— Конину? Как это может быть?

Чуть ли не такое же выражение лиц, как о человечине. Маркс поскорее перевел разговор на напитки, удивляясь хмельному жидкому кефиру, пузырьками стучащему в нос, как шампанское.

После обеда, длящегося два часа — он проверил по корабельному времени — Маркса повели «кататься», как выразился какой-то вельможа с золотой цепью на груди. Местная «табель о рангах» еще не была изучена, и невозможно еще было определить сразу, какой из встречающих — начальник, а какой — просто сопровождает.

На улице у крыльца ждал экипаж.

Маркс как-то сразу протрезвел: не издевка ли? Не проверка ли какая-то? В высокую карету с закрытым первым этажом и открытой платформой на втором, куда вела узкая лесенка, были запряжены парой два огромных вола, сцепленных ярмом с толстой, чуть не в руку, единственной оглоблей. Маркс оглянулся — никто не смеется, вроде. Сверху, из штаба, говорили, что активности не отмечено — похоже, для них это рутинное мероприятие. То есть, не новое, не специально для него, не с целью пошутить и посмеяться. Он вздохнул и полез наверх. Сверху видно будет все.

Сопровождающие лица уселись напротив, щелкнул бич, волы дернули и пошли мерно и неторопливо под размеренный монолог «экскурсовода». Все стандартно: поглядите налево, поглядите направо, а сейчас будет очень красиво, а вот тут мы приостановимся, а здесь вот была граница города раньше, а на этой площади казнили известного бунтовщика и чернокнижника…

— Если есть вопросы, вы спрашивайте, спрашивайте!

— Кхм… Скажите, а лошади на вашей планете есть?

— Какой правильный вопрос! Вы прямо предугадали следующий мой рассказ! У нас есть лошади! Они свободны и красивы. Они пасутся, где им хочется, и раз в год их кормят на улицах города. Тогда они приходят, тут становится просто тесно, а все жители несут им сладости и фрукты. Лошади у нас — священны! Если бы не они… Легенды говорят о том, что первый основатель города спасся от врагов именно с помощью лошадей. С тех пор они свободны по его завещанию. И знаете, он был совершенно прав. В последней войне, когда враг использовал конницу — это варварское изобретение дикарей, наша вольница на боевых волах разбила в пух и прах их пехоту, подавила обозы, и этой коннице пришлось просто бежать обратно. Вот убегать у них получилось. Нет, основатель нашего города и нашего государства был умнейший человек!

* * *

Марксу снился профессиональный сон о новых поездках и новых городах.