Кто, если не мы! СИ.

Честно говоря, пробираться по заснеженному полю, а затем по лесным буеракам было «увлекательным занятием». Вскоре мы вышли на обширный, открытый всем ветрам, участок. В дальнем от нас конце виднелся деревянный сарай внушительных размеров.

-Это то, что мы искали и к чему так стремились? - задала вопрос Вадиму.

-Оно самое. Нам туда, - мужчина направился к зданию, а мы за ним. Куда же деваться?

Вадим попытался открыть дверь, но та не поддалась.

-Помогите, - попросил он.

Раз мужчина просит помочь, почему бы и нет. Мы и помогли, но после нашей помощи дверь приказала долго жить. Вадим вошёл внутрь, и мы услышали восторженный крик.

-Мы нашли его!!!

Я протиснулась внутрь.

-Что мы нашли?

-А вы разве не видите?

-Что не видим? - перед нами возвышалось нечто, покрытое брезентом.

-Аэроплан, - радостно возвестил Вадим.

-Пока не видим.

-Так вот он перед вами.

-А ты уверен?

-Конечно. Мы же его и накрыли в четырнадцатом году после испытаний.

-Расскажи поподробнее.

-Не знаю, поймёте ли, но слушайте. Может, слышали про такого изобретателя, как Сикорский Игорь Иванович.

-Я вроде читала где-то, - неуверенно сказала Агафья, а он тут причём?

-Как при чём? Это его самолёт. Он изобрёл его, первые испытания были в тринадцатом году, а мы приобрели его для нашего аэроклуба. Привезли вот сюда, летали. Правда, недалеко, но летали. Сначала его назвали С-9 – «Большой Балтийский», или «Гранд», потом присвоили имя «Русский витязь». Это четырёхмоторный биплан. Самолёт может развивать скорость почти сорок четыре мили в час. Представьте, какая скорость. Что хорошо в этом самолёте, так это закрытая кабина, где есть места для пассажиров. Когда полетим, мёрзнуть не особо будем. Вот на этом чуде я и предлагаю полететь. Помогите снять брезент, - этой просьбой Вадим закончил наше просвещение.

Помочь, так помочь. Мы, русские бабы, на всё готовы, лишь бы помочь. Начали стягивать этот самый брезент и чуть не задохнулись от пыли, которая от первого же прикосновения взвилась вверх, а потом успешно обсела на нас.

-Так дело не пойдёт, - заявила Агафья, - я не хочу раньше времени погибнуть от удушья. Может, где веник завалялся.

-Стойте, вроде что-то было, - Вадим спрыгнул вниз и вернулся со шваброй, - вот, нашёл. Это пойдёт?

-Пойти-то пойдёт, но кто мести будет?

Мы с грустью посмотрели друг на друга и дружно решили поручить эту почётную миссию единственному в нашей компании мужчине.

-Подожди, - остановила я Вадима, когда он решил всё же приступить к работе, - я сейчас. Глаш, за мной. Ой, у тебя, случайно ведра нет, - это уже Вадиму.

-Посмотрите, вроде где-то было. А вам зачем?

-Подожди, узнаешь.

Я, наконец, обнаружила нечто похожее на пресловутое ведро и увлекла за собой Агафью.

-Ты чего задумала? - удивилась она.

-Думаешь, так легко эту пылищу будут смести? Вот я и решила, наберём снега, раскидаем по поверхности. Глядишь и полегче будет.

Работа закипела. Вскоре вся поверхность брезента была покрыта тонким слоем снега. Мести стало легче, пыль уже не поднималась столбом и не забивала лёгкие. Когда с этой работой было покончено, мы стянули брезент и перед нами предстал двукрылый, четырёхмоторный самолёт с открытой площадкой впереди кабины. На этой площадке были установлены прожектор и пулемёт. Как оказалось, фюзеляж самолёта был покрыт фанерой. Конечно, всё это рассказал Вадим. Я такого слова «фюзеляж» ни разу не слышала. К тому же наш авиатор добавил, что самолёт бракованный. Одиннадцатого сентября 1913 года на третьем конкурсе военных самолётов, сорвавшийся с пролетавшего над «Русским Витязем» самолёта «Меллер-II» двигатель упал на левую коробку крыльев русского летательного аппарата, сильно повредив её. Аэроплан не стали восстанавливать, а вот аэроклуб заинтересовался им и решил выкупить. Договорившись с конструктором, заплатили по минимуму и восстановили собственными силами, заменили деревянные детали обшивки металлическими. Тут уже нанимали специалистов. Вот обрадовали, так обрадовали. У меня появились сомнения, долетим ли, а если и долетим, то, не развалимся ли летательный аппарат прямо в воздухе. Впрочем, Вадим уверил, что всё будет «OK». Конечно, он сказал, что уверен в надёжности самолёта, а я перевела его длинную речь с дифирамбами «Русскому Витязю» в короткую фразу своего времени. Обследовав аэроплан, мужчина заверил ещё раз, что всё в полнейшем порядке. Только есть одно но. Топлива не было как такового. Придётся, мол, добывать. Рядом есть деревенька. В его время там была керосиновая лавка. Вот её нам и предстояло обнаружить, а в ней, если таковая найдётся, разжиться необходимой нам жидкостью. Нашли тару под горючее, санки, впрягли в них нашего авиатора и бодрым шагом потрусили в керосиновую лавку. Шли не долго. Впереди показался купол местной церкви. Только этот купол был каким-то облезлым, как впрочем, и дома в населённом пункте. Никого и ничего. Пустота. Казалось, что жители покинули свои дома лет двадцать назад. Мы вышли к церкви.

-И что теперь? Где лавка? – спросила Агафья.