Кто и как изобрёл еврейский народ

Стоит проследить за декретами императора Константина I (Constantinus, 272-337) и его преемников, прежде всего, чтобы убедиться, насколько деятельным, невзирая на постепенное ослабление, оставался иудейский прозелитизм вплоть до начала IV века. Такое исследование вскрывает заодно и причины изоляционизма, охватившего иудейские общины Средиземноморья. Принявший христианство император вновь утвердил упомянутый выше декрет Антонина Пия, уже во II веке н. э. запретивший подвергать обрезанию тех, кто по рождению не принадлежал к иудейской общине. Поскольку иудеи испокон веков обращали в иудаизм своих рабов, обрезая их, этот обычай был категорически запрещен; позднее иудеев вообще лишили возможности иметь невольников-христиан[317]. Сын Константина I расширил масштабы борьбы с иудейским прозелитизмом, официально запретив, вдобавок к обрезанию, и прохождение женщинами-прозелитками обряда омовения. Он установил также, что иудеи не имеют права брать в жены христианок.

Хотя юридический статус иудеев и не претерпел существенных изменений, всякого, кто подверг обрезанию своего раба, ожидал смертный приговор, владение невольником-христианином наказывалось теперь конфискацией имущества, а нанесение любого ущерба иудею, перешедшему в христианство, — сожжением на костре. В то же время новые прозелиты (если такие еще были) рисковали потерей всего состояния. Ранее, в языческом мире, иудейская религия, несмотря на преследования, пользовалась уважением и признанием. Под суровой христианской властью она превратилась в недостойную, заклейменную позором секту. Впрочем, христианская церковь вовсе не стремилась полностью уничтожить иудаизм. Она стремилась лишь увековечить его существование как увядшего треснувшего дерева, с которого опали все листья и чье жалкое существование неопровержимо доказывает правоту победителей.

На этом фоне не приходится удивляться тому, что некогда многочисленное иудейское население Средиземноморья стало убывать все быстрее и быстрее. Национальные историки (как мы увидим в следующей главе) заявляют, что в период изоляции и гонений иудейскую веру оставили почти исключительно прозелиты, а твердое «этническое» ядро, состоявшее из евреев «по рождению и по крови» (термин, часто встречающийся в сионистской историографии), сохраняло неизменную верность своей религии. Разумеется, не существует никаких доказательств, подкрепляющих это «фолькистское» предположение. Столь же правомерно было бы утверждать, что многочисленные семьи, сознательно и добровольно перешедшие в иудаизм, или их потомки в первых поколениях дали более упорных приверженцев иудейской веры, нежели немногочисленный коллектив тех, кто, унаследовав религию «от рождения», не приложил ни малейших усилий для ее «освоения» и вхождения в общину. Ведь известно, что прозелиты всех религий и их потомки привержены новой вере в значительно большей степени, чем те, кто исповедует ее издавна. Не случайно таннай рабби Шимон бар Йохай в приписываемом ему сочинении (Мехилте) установил, что прозелиты милее Всевышнему, чем евреи по рождению. Так или иначе, следует признать, что мы никогда не узнаем, кто именно сохранил приверженность гонимой вере упрямого меньшинства, а кто предпочел присоединиться к успешной и могущественной религии после того, как она стала религией власти.

Со времен поздних амораев, то есть с IV века и далее, раввинистическая элита еврейского меньшинства[318] рассматривала акт перехода в иудаизм как черное облако, угрожающее самому существованию общины. Политика еврейской идентичности радикально изменила свою направленность. Новые недвусмысленные идеологические формулы вводили жесткую внутреннюю цензуру, смирялись с правилами, установленными христианским государством, и превращали еврейскую общину в закрытую группу, стремящуюся к изоляции и относящуюся с неприязнью и подозрением ко всем, кто пытается к ней приблизиться. Эта политика была непременным условием выживания иудаизма в христианском мире.

Тем не менее, иудейский монотеизм не утратил склонности к миссионерству. Его активность постепенно переместилась на периферию, так что поиск потенциальных прозелитов происходил уже за пределами культурного христианского мира. Кое-где иудейские миссионеры добивались немалых успехов.

Однако прежде чем мы перейдем к этой важной проблематике, непосредственно влиявшей на численность иудейских религиозных общин на различных этапах истории, следует подробнее обсудить судьбу иудеев, оставшихся в исходном центре миссионерского движения, породившего вымышленное бесконечное «изгнание» — в Иудее. Начиная с II века н. э. римские властители и их преемники называли эту страну Палестиной; в ответ еврейские мудрецы изобрели и стали употреблять (среди прочих) ее новое название — Эрец Исраэль (Страна Израиля).

IX. О «печальной» участи жителей Иудеи