Кто играет Путина. Акт четвертый – последний?

Смерть путинского мифа резко изменила временные параметры плана. Центральной и для Путина лично, и для клептократии в целом стала задача политического (а может быть, и физического) выживания. Им надо срочно экранировать себя от нарастающего гнева удрученных своим прозябанием масс. В этих условиях ППП приобретает для властвующей верхушки сверхценность как инструмент радикального и долгосрочного решения внутриполитических проблем и из стратегического переходит в плоскость оперативного планирования. Падение Запада произвело бы и на имперские «элиты», и на усомнившиеся массы примерно такое же оглушительное впечатление, как падение Франции на немцев, сделавшее фюрера безоговорочным любимцем нации. Это вам не аншлюс Беларуси или Австрии какой-нибудь. И для подобного триумфа воли правителям России не надо предпринимать никаких экономических, технологических или военных сверхусилий. Достаточно всего лишь готовности пожертвовать жизнями десятков миллионов людей, своих, чужих — неважно. ППП задуман теми же террористами, что и операция «Преемник-99». Только на этот раз они берут в заложники уже не только население России, а весь земной шар.

Второе. Внешне сумбурные военные похождения кремлевских в различных регионах мира все более выстраиваются в стройную мозаику с центральной доминирующей идеей. Для каждой новой военной акции обществу предлагается свой набор обоснований, иногда нелепых, иногда в логике Кремля вполне убедительных, как, например: мы пришли в Сирию в том числе и для того, чтобы наши войска смогли потренироваться на жителях Алеппо в использовании десятков новейших систем вооружений. Но каждый региональный конфликт, где появляются российские военные, — от Сирии до Венесуэлы — Москва использует политически, прежде всего для решения одной воспитательной сверхзадачи — продемонстрировать городу и миру (и прежде всего американскому городу и миру), что мы всегда будем готовы пойти на более высокую степень эскалации конфликта, на больший риск, на большие жертвы, чем американцы. Уже шестой год мы дрессируем американцев как собачку Павлова, вырабатывая у нее условный рефлекс отступления перед готовностью русских к эскалации конфликта. В августе 2013 Обама отказался от своих «красных линий» в Сирии после химической атаки Асада по мирным жителям. С тех пор Москва — хозяин положения в Сирии. В марте 2019 вежливые смуглые человечки маршала Хафтара и повара Пригожина подошли к Триполи. Символический американский гарнизон срочно эвакуировался.

Венесуэла — это уже генеральная репетиция, за которой наблюдает весь мир. Кремлю абсолютно безразличны сами по себе асады, хафтары, мадуры — удержание их во власти необходимо для показательного унижения США, для демонстрации психологической немощи США при всей их военной и экономической мощи, для деликатной психологической подготовки США к их самой главной капитуляции.

Третье. Ядерную кнопку будет нажимать чисто конкретный человек. Для окончательного диагноза необходимо безошибочное понимание его мотивов, комплексов, страстей. Я составил для себя его психологический портрет по косвенным данным — его деяниям, выступлениям, проговоркам, назойливым и чрезвычайно эмоционально окрашенным обращениям к темам совокупления глистов и ядерной войны.

Но у нас есть дополнительный ценнейший источник объективной информации. Несколько человек в силу сложившихся обстоятельств имеют возможность время от времени встречаться если не с первыми лицами, то с их ближайшим окружением и доверительно обсуждать затронутые выше темы. Это очень разные люди — Алексей Венедиктов, Валерий Соловей, Григорий Явлинский. Потом они кое-что из этих разговоров нам рассказывают, понимая, очевидно, насколько это общественно значимо.

В последние месяцы уровень тревоги в депешах «тройки» резко возрос. Они как бы торопятся предупредить о грядущей катастрофе…

2019 г.