И сейчас, два любящих этот город человека, каждый по-своему, но с одинаковой эмоциональностью, сидели под тенью тополей, на лавочке в сквере, окружённые ночной атмосферой, в которой витала дымка, остатки тополиного пуха, прогуливающиеся под ручку не спящие парочки, проезжающие мимо автомобили. Один мужчина в светло-серых брюках с белой рубашкой и закатанными рукавами посмотрел кристально чистыми голубыми глазами на проходящую молодую парочку, идущую под ручку и периодически целующуюся, улыбающуюся друг другу. Вздохнув им в след, он прошептал – а помнишь Андрей, как в этом сквере мы гуляли со своими дамами?
– Да Игорь, помню, конечно – ответил Андрей Павлович Петров, сидя рядом на лавочке в тёмно-серых брюках и рубашке без галстука. Взглянув извечно прищуренными серыми глазами в след парочке, улыбнувшись, он прошептал – славное время было тогда. Великолепное время молодости, неутолимой жажды приключений, неугомонных сил. Мне казалось, молодость будет длиться вечно, и нам не перевалит за шестьдесят в одночасье. Черт, как же стремительно летит жизнь, ты только вспомни!
– Ага! Казалось, только вчера мы бродили здесь – с долей приятной грусти согласился Игорь Клементьевич Власов, прокручивая в голове годы и десятилетия жизни, опираясь на самые яркие и безудержные её моменты, которых было не счесть. А сколько было менее значимых, но всё же помнимых в подробностях мельчайших! Память человека способна запомнить не только таблицу умножения – она может запомнить всю жизни.
Улыбнувшись философски, он проговорил – Но это время для нас с тобой пролетело весьма интересно, и тонны целлюлозы современной будет мало, чтобы во всей палитре красок наши судьбы описать!
– Красиво – проговорил Андрей Павлович, довольно покачав головой высказыванию, и, улыбнувшись, посмотрел на своего друга, с которым прошёл бок обок через такие испытания, что выпади они кому-нибудь другому, те бы в панике капитулировали через какое-то время, не пройдя и тысячной доли того, что пережили они за эти годы. Подумав об этом, Андреев Павлович с иным видом любви и товарищеской преданности посмотрел на друга, и душевно улыбнувшись ему, проговорил – и не забывай, какое наследие мы приготовили для нового поколения…
– И в этом их заслуга есть, без исключения – ответил Власов старший, вдохнув до боли любимый воздух, отсекая запах дымки и выхлопных газов, ощущая тот самый запах тополей, цветов, растений, которые всю жизнь росли в этом парке. Посмотрев на друга, Власов старший проговорил – но и для нас ещё есть время, и есть дела!
– Это верно – ответил Андрей Павлович, усмехнувшись, и глаза его вмиг заблестели тем нетленным огоньком, который всю жизни искрился в его глазах, периодически прячась за образом лёгкой вдумчивости, шпионской хитрости и сложнейших размышлений. Говорят, человека можно определить по его взгляду, по тому, как он смотрит на этот мир. То, что он несёт в своем взоре, в потоке той энергетики, которая исходит из чёрной бездны его внутреннего мира в виде чёрного хрусталика, и в красоте радужной оболочки глаз, которая может отразить его сущность, сложность и силу мысли, истину свою.
– Он выходил на связь повторно? – проговорил Олег Игоревич, посмотрев на Андрея Павловича.
– Задерживается, минут пять уже – ответил Андрей Павлович, задумавшись и расстегнув ещё одну пуговицу на воротничке рубашки. На коленке лежал серебристый планшет для связи с агентством. Вдруг он издал звуковой сигнал.
Раскрыв его, Андрей Павлович пододвинулся к Игорю Клементьевичу, и они просмотрели короткий ролик того, как их оперативные агенты проникли в тоннель шахт и дали первый бой противнику, охраняющему комплекс. Игорь Клементьевич взглянул на Андрея Павловича, тот вынув коммуникатор, нажал пару проецируемых кнопок, углубился в меню и дал вызов абоненту, с которым уже разговаривал за эти несколько часов. Игорь Клементьевич был в курсе событий, вместе они разработали свой сценарий. Но что-то пошло не так.
Андрей Павлович слушал длинные гудки, средство шифрования вызова работало в полном режиме, пряча возможный разговор от спецслужб, занимающихся прослушкой разговоров. Телефон абонента молчал.
Ле Шале де ля Солитюд, выстроенное в окружении живописных горных пиков, зеленеющей растительности и высоких, едва заметно покачивающихся от ветра елей, сейчас, летом, казалось иным.
Оно было по-особому уютным и ещё более красивым, чем в зимнее время года, когда оно казалось абсолютно уединённым, похожим на затерянный в снегах замок из далекой сказки. Только что от дома отъехал чёрный бронированный джип. Он катил по ровному асфальту извилистой дороги, рассекая чистый воздух матовым окрасом кузова. За рулём сидел Джек. Уверенно вписываясь в опасные повороты петляющей спуском к подножью горы дороге, он хотел покинуть это место как можно скорее. Он сделал то, что ему предложили в обмен на целое состояние. Теперь нужно было прибыть в новый пункт.