Кто мы? Вызовы американской национальной идентичности

Иммигранты первого поколения предпочитали селиться рядом со своими товарищами, что вело к образованию анклавов, и нередко специализировались на тех или иных занятиях и в тех или иных профессиях. Во втором и третьем поколениях происходит, как правило, дисперсия общины, потомки иммигрантов рассредоточиваются по территории США, разделяются экономически (по уровню доходов) и профессионально, получают (или не получают) дополнительное образование, вступают (или не вступают) в смешанные браки. Характер и степень ассимиляции тем самым изменяются от человека к человеку. Для кого-то ассимиляция осуществлялась быстро и полноценно, и эти люди покидают иммигрантские анклавы и поднимаются вверх по социальной лестнице. Кто-то же, наоборот, «оставался внизу», в анклаве, и продолжал заниматься тем, чем занимались представители первого поколения иммигрантов. Эти различия отражают разницу в происхождении, способностях, дарованиях, предприимчивости и устремлениях. Иными словами, ассимиляция изначально происходит не на групповом, а на индивидуальном уровне.

Личные, экономические и социальные обстоятельства способствуют ассимиляции иммигрантов, однако не менее действенные силы обеспечивают расширение и консолидацию иммигрантских общин. Степень консолидации сообщества есть функция от его размеров и изолированности. Небольшие изолированные общины, подобные поселениям немецких иммигрантов в глухих уголках по берегам Миссури, способны сохранять социальное и культурное единство на протяжении жизни нескольких поколений. А сообщества наподобие еврейских, польских и итальянских общин начала двадцатого столетия в городах северо-востока и Среднего Запада тяготеют к «растворению» в городской среде в течение жизни двух или трех поколений. Способность иммигрантской общины к самосохранению в условиях урбанистического общества с экономикой, требующей разнообразного взаимодействия отдельных людей и групп, зависит в первую очередь от размера общины.

Процессы индивидуальной ассимиляции и групповой консолидации изобилуют противоречиями и по определению чреваты конфликтами. При этом они могут сосуществовать в пределах одного сообщества и даже оказывать позитивное влияние друг на друга. Развитие крупного, экономически дифферсифицированного иммигрантского сообщества создает возможности для индивидуальной ассимиляции его членов и приобщения последних к американскому среднему классу. Одновременно повышение образованности и социально-экономические улучшения зачастую ведут к «пробуждению» группового сознания и отказу от стержневой культуры общества. Чернокожие из низших слоев общества по-прежнему верят в «американскую мечту», тогда как чернокожие представители среднего класса склонны отвергать этот идеал⁴⁰⁷

. Если американцы мексиканского происхождения достигнут статуса среднего класса в рамках своей общины, от их вполне возможно ожидать отказа от ценностей американской культуры и декларирования приверженности культуре мексиканской.

Вдобавок факт рождения на территории США, как и факт натурализации, облегчает поездки через границу и позволяет поддерживать контакты (и сохранять идентичность) со страной предков⁴⁰⁸

. Получение гражданства также ведет к расширению иммигрантского сообщества, поскольку новые граждане США получают возможность, обретя статус легальных резидентов, пригласить к себе своих родственников. Кроме того, граждане имеют право голоса и участвуют в управлении государством, а следовательно, могут гораздо эффективнее, чем раньше, лоббировать интересы своей этнической общины.

В прошлом индивидуальная ассимиляция обычно побеждала тенденцию к консолидации анклавов. Постепенно территориальная рассредоточенность, профессиональные и экономические различия и смешанные браки приводили к ускорению ассимиляции, хотя «общинные связи» сохранялись, а последующие поколения вполне могли попытаться возродить «общинное сознание». Не исключено, что ассимиляция мексиканской иммиграции будет происходить по аналогичной схеме. Впрочем, учитывая особенности мексиканской иммиграции, это представляется маловероятным. «Американцы мексиканского происхождения, – писал Дэвид Кеннеди, – обладают сегодня возможностями, которые были недоступны прежним иммигрантам. У них достаточно «критической массы», чтобы сохранять свою культуру в отдельно взятом регионе бесконечно долго. Они могут даже предпринять то, о чем не смели и мечтать прежние иммигранты, а именно – бросить вызов существующим политической, юридической, коммерческой, образовательной и культурной системам, призвать к радикальному их изменению, которое затронет не только язык, но самую суть этих социальных институтов»⁴⁰⁹.

В 1983 году выдающийся социолог Моррис Яновиц предугадал подобное развитие событий. Указывая на «сильное сопротивление аккультурации со стороны испаноязычных жителей», он утверждал, что «мексиканцы являются иммигрантской группой, уникальной по непреходящей крепости родственных и общинных связей». В результате, как писал Яновиц: