Кто не думает о последствиях…

— «Снегирь-16», я на месте. Ждем вас, — сказал он в гарнитуру шлема.

— Вас понял, выдвигаемся, — ответил Мальцев и кивнул сидящему напротив следователю: — Пошли, там все тихо. Но бронежилет можете надеть.

— Спасибо… Раз все тихо, обойдусь… По всем правилам, надо и обыск сделать… Только меня предупреждали, что времени мало…

— Не просто «мало», а пятнадцать минут, — сказал Мальцев. — Потом тут может такое начаться… А может, и раньше начнется! Мы идем в логово зверя…

— Ну, тогда я все-таки надену защиту…

Тем временем в своем кабинете Гарун Джебраилов оторвался от бумаг, как будто только сейчас заметил посторонних. Он поднял голову и увидел вооруженные до зубов фигуры в устрашающей экипировке. Зрачки беспокойно метнулись из стороны в сторону, но ни один мускул на лице не дрогнул. И маска крупного руководителя, привыкшего к беспрекословному повиновению, тоже не растворилась в изменившейся реальности.

— Кто вы такие? — вежливо, но твердо спросил он.

— Это не имеет значения, — отозвался Шаура. — Сейчас придет официальное лицо и все вам объяснит.

— Ну, тогда я еще поработаю. Завтра у меня важное совещание, — мэр вновь склонился над бумагами.

«Замечательная выдержка! — отметил Шаура. — Наверное, надеется, что все обойдется, как всегда обходилось…»

Послышались быстрые шаги, в кабинет вошел Мальцев, за ним «Иванов». Тяжелый зеленый бронежилет нелепо выглядел на гражданском костюме и заметно гнул к земле не очень мощную фигуру. Зато у него единственного было открытое человеческое лицо. «Великий Гарун» впился в следователя ожидающим взглядом.

— Здравствуйте! Я следователь по особо важным делам Следственного управления Следственного комитета, — скороговоркой представился «Иванов», не называя фамилии. — Сейчас производится ваше задержание. Все материалы и протокол будут составлены на месте, куда мы вас доставим!

— Ну, а на каком основании вы меня задерживаете? — по-прежнему спокойно спросил Гарун. — Где судебные документы?

— И где понятые? — спросил появившийся в дверях Абубакаров.

— Вот главный документ!

«Важняк»[62] начал зачитывать постановление об аресте. Джебраилов внимательно слушал.

Мальцев отошел в сторону, вызвал по рации Выхина.

— Воробей, поднимайся, — коротко скомандовал он. — Два тона — сигнал посадки.

— Понял, — так же лаконично отозвался старлей.

«Иванов» закончил читать.

— Кто подписал постановление? — деловито спросил Гарун.

— Начальник Следственного комитета.

— Покажите.

«Иванов» положил перед ним постановление, но Джебраилов читать не стал, только посмотрел подпись и тяжело вздохнул. Лицо его помертвело.

— Какие убийства? Какой террористический акт? — вроде как удивился он, хотя было видно: это игра. Настоящие чувства промелькнули минуту назад и исчезли, спрятались под вечной маской. — Это просто клевета моих врагов! Надо разобраться…

— Следствие во всем разберется самым тщательным образом, — заверил «важняк», поглядывая на часы. Судя по его напряженному лицу, он чувствовал себя сидящим на бомбе с включенным часовым механизмом, поставленным на пятнадцатиминутное замедление. — Собирайтесь, гражданин Джебраилов, поехали!

— Куда вы меня повезете? Неужели в тюрьму? Я хочу позвонить… Это вы отключили телефоны?

— Я ничего не отключал, — ответил «Иванов» чистую правду.

— Мы протестуем! — повысил голос Абубакаров. — Это беззаконие! Где понятые?

— Понятые при задержании не требуются, — сказал «важняк». — Не нагнетайте обстановку!

— Гражданин Джебраилов, скажите своим людям, чтобы за нами никто не выезжал, — предупредил майор Мальцев, доставая наручники. — Сейчас мы пока хорошо разговариваем. Не надо все портить. Все равно мы отсюда никого, кроме вас, не выпустим!

— Я всегда соблюдаю закон, — пожал плечами «Великий Гарун». — И мои люди тоже. Но я не могу ручаться за все население города… Как вы думаете везти меня в тюрьму? Там наверняка собралась толпа… Они могут и тюрьму штурмом взять. Народ меня любит!

— Разберемся, — сказал Мальцев и два раза дал тоновый вызов.

— И… Можно без наручников? Чтобы не позориться…

Командир группы задумался, взвешивая все «за» и «против».

— Можно, — наконец, решил он и положил руку на «Винторез». — Но, сами понимаете…

— Понимаю, — кивнул Джебраилов.

В коридоре, несмотря на запрет, столпились родственники. Они уже знали об аресте хозяина и были настолько ошеломлены невероятным известием, что не шумели, как обычно, не возмущались и не напирали неуправляемой толпой, а скорбно стояли у кабинета, как будто присутствовали на похоронах. Только полная женщина в домашнем халате и цветном платке бросилась навстречу:

— Гарун, что же это такое? Я тебе сейчас еды положу…

— Не надо, Патимат, я скоро вернусь…

Но она, видно, не поверила и заплакала навзрыд.

— Попрошу освободить проход! — громко сказал Мальцев, и металлический голос гулко отдался в ограниченном пространстве. Люди расступились.

Через несколько минут они вышли во двор. Впереди — Назаров, за ним Шаура с Мальцевым, плотно зажимающие своими громоздкими телами «Великого Гаруна», замыкал конвой Хомяков. Семин продолжал съемку, то сзади, то забегая вперед.