Кто не думает о последствиях…

— Если «что», я пошлю всех на три буквы и пойду в охрану какого-нибудь олигарха! — завелся Шаура. — И буду получать в десять раз больше без регулярных боестолкновений!

— Ладно, ладно. — Полковник успокаивающе похлопал его по плечу. — Не распаляйся.

Но Шаура уже выпустил пар и успокоился. У него, как и у всех бойцов дивизиона, была очень устойчивая нервная система.

— Проехали! — Он улыбнулся. — Тут мы с Натальей решили Валерку покрестить… Хотим тебя пригласить крестным отцом… Что скажешь?

— Спасибо! Конечно, я с удовольствием, — у Анисимова даже комок к горлу подкатил. Его родную дочь Лену подсадили на наркотики и она погибла… Теперь появится крестный сынок…

— Какие будут указания? — спросил улыбающийся Шаура.

— Особых нет, пока… Обед, построение, самоподготовка…

— Майорские погоны Назарову вручать будете?

— Пока приказ не объявлен — это секрет! — невозмутимо ответил полковник.

— А то, что обмывать будем «У Юрика» в шесть тридцать — тоже секрет?

— Тоже. Что ты все вперед забегаешь!

— Разрешите идти?

— Иди, Костя, иди…

Вернувшись в кабинет, Анисимов вынул из ящика стола новенькие майорские погоны, снял трубку многоканального пульта связи, соединился с дежурным, коротко распорядился:

— В четырнадцать тридцать построение личного состава на плацу перед главным входом! Форма одежды — повседневная для строя! Без оружия!

— Понял, товарищ полковник! — судя по голосу, дежурный тоже был осведомлен о причинах сбора.

Вообще-то подразумевалось, что оглашение приказа явится приятным сюрпризом для капитана Назарова. На самом деле, как только приказ подписан, информация об этом моментально облетает подразделение и в первую очередь становится известной заинтересованным лицам. Зачастую сам именинник готовит новые погоны, прикручивает к ним звездочки и сдает в кадры, а потом получает обратно в торжественной обстановке. Но Анисимов считает, что это уже полная профанация, и заставляет кадровиков самостоятельно готовить аксессуары нового звания. Поэтому на построении Назаров увидит свои погоны действительно впервые.

* * *

Махачкала. Рынок

Неприметная белая, забрызганная грязью «Нива» с четырьмя угрюмыми молодыми мужчинами прокатилась вдоль решетчатого забора, на котором, как на паутине, красовались, похоже, чуть ли не все унесенные ветром в Махачкале полиэтиленовые пакеты. Недаром говорят: ветер здесь дует два раза в год — шесть месяцев с моря и шесть месяцев с гор. «Нива» проехала мимо парикмахерской, на которой красовалась вывеска: «Мужской и женский зал, маникюр, педикюр, коррекция бровей». И, наконец, свернула к служебному входу в Центральный рынок.

Сюда заходят продавцы, здесь выгружают товар, отсюда ближе всего к зданию администрации. Хозяин, Ризван Рахманов, на месте — прямо у входа, среди гор мусора: куриных перьев, апельсиновых очисток, обрывков оберточной бумаги, яичной скорлупы, разбитых ящиков и скомканных газет, — стоит черный-пречерный «Бентли» с дергающимся в такт громкой музыке водителем за рулем. На Кавказе черный — это самый козырный цвет. А в Средней Азии наоборот — больше ценится белый. Рядом с «Бентли» — не менее черный «Мерседес-Гелендваген» охраны. Машины тщательно вымыты и натерты до сияющего блеска, но опытный глаз без труда различит на них за версту узнаваемую московскую пыль, покрывающую все шикарные машины, на которых разъезжают уважаемые люди свободолюбивых кавказских республик.

Возле «Гелендвагена» двое охранников весом не меньше центнера каждый, сплющенные уши и мощные шеи выдают в них борцов. Оба в черных костюмах, черных лакированных туфлях и белых рубахах.

— Смотри, Руслан, — водитель Муса с улыбкой поворачивается к соседу. — Правду говорят, что настоящий лезгин должен быть в лакированных туфлях и с ручкой в нагрудном кармане!

— Лакированные туфли у них есть, — соглашается Руслан. На нем спортивное трико с капюшоном и кроссовки. Вчера он не соврал Абу Хаджи — у него действительно важные дела. И одно именно здесь, на рынке…

Сидящие сзади Аваз и Бейбут смеются. Они не выглядят франтами: лица густо заросли щетиной, нечищеные, изрядно поношенные туфли, мятые штаны, вылинявшие рубашки. Сверху надеты длинные темные пиджаки, под которыми скрыты кинжалы. На головах — огромные, надвинутые на глаза кепки. Аваз похож на мальчишку — маленький, щуплый, с длинными руками, большим носом, тонкой шеей и выступающим кадыком. Бейбут тоже не отличается атлетическим телосложением, но он повыше и выглядит постарше. К тому же он соображает во взрывном деле и изготовил немало бомб.

— Любят понтоваться! — как мальчишка веселится Аваз. У него кличка «Абрикос»: в детстве он их очень любил и наедался до расстройства желудка.

— Надо проверить — есть ли у них и ручки?

— Сейчас проверим, — в тон ему отвечает Бейбут. У него кличка «Сапер», причем еще со школы, где он постоянно что-то поджигал и взрывал.

Выглядят оба безобидно и даже несерьезно, но внешний вид очень обманчив.

— Не знаю, как насчет ручек, а пушки есть, — говорит Оловянный, пристально рассматривая охранников.