Кто не думает о последствиях…

— Да больше, пожалуй, ничего интересного. Счастливые обладатели персональных компьютеров и ноутбуков… Таких голов пять набралось. Малолетки с половинками лезвий «Спутник», вложенными в паспорт… Это у них вроде пароля, что лесным сочувствуют. И крест на паспортном гербе лезвием стерт. Западло, мол, им, истинным правоверным мусульманам, крест при себе носить! Детский сад, в общем! — сделал заключение командир «спецов». — Хотя, как посмотреть…

— Подожди, а где там крест на гербе? — удивился Нижегородцев.

— На державе, которую орел в левой лапе держит.

— Никогда не обращал внимания…

— А они обращают!

— Достойная смена братьям-ваххабитам растет, — покрутил головой Вампир.

И вздохнул.

— Пусть ими полиция занимается…

— Так что, отпускать?

— Подожди, не так быстро. Пусть прочувствуют, осознают…

Седой пожал плечами.

— Отдай их моим ребятам на профилактику, тогда осознают. А так…

Нижегородцев усмехнулся.

— Профилактику они еще не заслужили. Что еще у тебя есть?

— Да, тут глава села крутится, Гасанов… Все ему старшего подавай. Надоел уже.

— Веди, потолкуем!

Седой махнул рукой, и бойцы охранения пропустили представителя местной власти. Гасанов оказался тучным мужиком лет пятидесяти, поросшим безобразной, наполовину седой щетиной, которую трудно было назвать бородой.

— На каком основании весь этот беспредел? — с ходу начал наезжать он, вытаращив круглые дерзкие глаза. — Зачем ваши люди изымают компьютеры? Разве это гранатометы? Разве иметь дома компьютер теперь запрещено? Или вам своих компьютеров не хватает, так решили у людей отобрать?

— Не нужно дерзить, уважаемый! — холодно ответил Вампир. — Компьютеры проверят и вернут, их хозяев отпустят. А беспредела никакого нет! Решением Оперативного штаба на территории Узергиля введен режим КТО. Если вы считаете решение неправильным — можете жаловаться.

В это время подошли Алиев с Керимовым. Последний нес системный блок дадашевского компьютера.

— Вот! Вот! — завопил толстяк, тыча своим пухлым пальцем. — Конечно, будем жаловаться, конечно… Не сомневайтесь!

— Этот блок мы не отдадим. И еще один, как минимум, тоже. Включите это в жалобу!

— Включим, все включим! Адвоката наймем, он так красиво напишет! Мы за деньгами не постоим, честь дороже…

— Проводите его, — устало попросил Вампир Седого.

— Не нужно меня никуда провожать! — насторожился Гасанов. — Я на своей земле…

При этом он предусмотрительно пятился к месту, где его пропустили, а отойдя метров на пять, развернулся и почти бегом выскочил за оцепление.

— Мамашу, соседей опросили? — Нижегородцев повернулся к следователю. — Была здесь Вика?

Алиев хмыкнул.

— Опросили, конечно… Все, как обычно, — никто ничего не видел, ничего не знает…

Нижегородцев похлопал майора по плечу.

— Да, я бы удивился, если бы было иначе… Ладно, поставьте дадашевский блок отдельно, а ты, Хасан, посмотри комп этой Фатимы, его уже должны были принести. Думаю, там найдется переписка с Викой Воробьевой. Только Фатима там должна представляться Тамарой.

— Хорошо, сделаем, — кивнул компьютерщик и пошел к «Уралу».

Через некоторое время вернулся недовольный Мамедов, протянул фотографии из вестибюля московского метро и отрицательно покачал головой.

— Все отказываются, — сказал старлей. — И этот Гасанов, и участковый, и жители… Хотя по лицам некоторых видел: врут! Узергиль маленький, все друг друга знают… Только зачем им нам помогать? Выгоды никакой, а односельчанина можно обидеть, или вред принести… А у них с этим строго!

Вампир с трудом сдержал улыбку: Мамедов сам местный, но говорит не «у нас», а «у них»… Дистанцируется от земляков, однако! Старший лейтенант, очевидно, заметил, как дернулись уголки его губ.

— Здесь, в горах, все строже, чем на равнине, — произнес он, как бы поясняя, что дистанцируется не от земляков, а от горцев. — Хотя… Своя рубашка ближе к телу, как и везде!

— И в горах тоже?

— Люди везде одинаковы, — философски сказал Мамедов.

— Да, да, да, — задумчиво произнес Нижегородцев. В мозгу складывалась несложная оперативная комбинация. — Ну-ка, сбегай к старшему группы разбора, возьми у него фамилии малолеток с подчистками в паспортах! — приказал он старлею. — А потом приведи ко мне их мамаш, они наверняка за оцеплением стоят. Только по одной! Я буду в той машине…

Через несколько минут перед полковником Нижегородцевым сидела Патимат Сулейманова, мать задержанного Тимура Сулейманова двадцати трех лет. Выглядела она лет на шестьдесят, но по металлической лестнице в высокий кузов «Урала» вскарабкалась довольно ловко. На вид это была сухонькая старушка в кофте неопределенного цвета, длинной черной юбке, выношенных туфлях, похожих на мужские, и в обязательном платке. Сморщенное, как печеное яблоко, лицо, маленькие, глубоко посаженные настороженные глаза — она была похожа на пойманную в силки птицу.

— Тимурчик хороший мальчик, он ничего плохого не делает, — в который раз повторяла она, будто снова и снова заводила одну и ту же пластинку.