Кто посеял ветер

Боденштайн-младший вошел в прихожую, в которой пахло паркетным воском. Отец с подозрением выглянул в темный двор и после этого накинул цепочку на крючок, задвинул заржавевший засов и дважды повернул ключ в замке. В полутьме появился силуэт матери. При виде испуга на лице этой всегда бесстрашной женщины Оливер почувствовал сострадание и одновременно с этим негодование. Как мог Людвиг Хиртрайтер возложить на них своим завещанием столь тяжкое бремя ответственности? Он прошел вслед за родителями в кухню. И здесь тоже отец закрыл дверь на засов. Окна были закрыты тяжелыми ставнями, чего никогда не бывало прежде. Вместо потолочной лампы помещение освещали две сонно мерцавших свечи.

— Что случилось? — озабоченно спросил Боденштайн. Висевший в воздухе запах смеси чеснока и шалфея вызвал судорогу в его желудке, но сейчас было не до еды.

— Этот человек был здесь, — нерешительно произнес отец.

— Что за человек?

— Тот самый, что заговорил с Людвигом на парковочной площадке. Он передал мне письмо. Леонора, где оно?

Мать протянула Боденштайну сложенный вдвое лист бумаги. Когда Оливер читал письмо, его пальцы заметно дрожали.

Энно Радемахер решил взять быка за рога. Он предлагал отцу за луг три миллиона евро.

— Ты уверен, что это был тот же самый человек?

— Абсолютно. — Отец уверенно кивнул головой. — Как только я увидел его, сразу узнал. Голос, выговор.

— Выговор?

— Австрийский. Он сказал, что предложение имеет срок, и я должен быстро принять решение, поскольку промедление будет иметь для меня весьма неприятные последствия.

— Он тебе угрожал? — спросил Боденштайн, стараясь сохранять спокойствие.

— Да.

Отец бессильно опустился на скамью, стоявшую возле двери, которая вела в подвал, где хранился картофель. Мать села рядом с ним и взяла его за руку. В сложившейся ситуации Оливер не мог рассказать им об угрозах Радемахера и посоветовать продать луг. Вид родителей, которые, словно испуганные дети, сидели, прижавшись друг к другу и держась за руки, ранил его в самое сердце. В этот момент раздался такой удар грома, что стены дома заходили ходуном.

— Что нам делать, Оливер? — спросила мать. — А что, если этот человек захочет нас убить?

Не находя себе места, Ника бесцельно бродила по дому. По телевизору не было ничего, что могло бы отвлечь ее от тревожных мыслей. Душевный дискомфорт усугубляла удушающая жара. Она вышла на террасу, села на пластмассовый стул и уставилась в непроглядную темноту сада. Спустя некоторое время поднялся легкий ветерок с запахом дождя.

Их с Дирком разделяло меньше пяти километров, а он даже не подозревал об этом. Страстное желание видеть его вылилось в физическую боль, вызвавшую у нее слезы. Ника сцепила зубы. Она больше не могла выносить душевные страдания и постоянный страх. Несколько месяцев скрытной жизни сказались на ней не лучшим образом. Она стала пугливой и испытывала ужасное одиночество. Положение было безвыходным. О возврате к прежней жизни не могло быть и речи, а все другие варианты были сопряжены со смертельной опасностью. Ее пребывание в этом доме неуклонно близилось к концу, поскольку, рано или поздно, Марк расскажет Рики о том, что он видел. А Янис, знавший теперь ее настоящее имя, не оставит ее в покое.

Тьму прорезала молния, и спустя мгновенье по ночному небу прокатилась оглушительная барабанная дробь. Одновременно в коридоре загорелся свет, и собаки выскочили из своих корзин. Ника поднялась со стула и прошла в кухню. Вернувшиеся с лекции Янис и Рики выглядели совершенно счастливыми. Они смеялись, держась за руки.

— Ника! — воскликнула Рики, вся светясь. — Жаль, что тебя не было. Это нужно было видеть! Тейссен едва не лишился чувств, когда Янис встал и при всех сказал ему то, что он думает! — Она прошла мимо нее к холодильнику. — За это нужно выпить!

Ника тут же все поняла. Кровь застыла у нее в жилах. Янис нарушил свое обещание, о чем свидетельствовало виноватое выражение его лица и смущенная улыбка.

Прежде чем она успела что-либо сказать, он вышел из кухни. Рики, как всегда, ничего не заметила. Она достала из шкафа три бокала и принялась открывать бутылку шампанского, продолжая щебетать о триумфальном успехе. Ника протиснулась мимо Рики, вышла из кухни, прошла по коридору и рванула ручку двери туалета. Янис, уже опорожнивший свой мочевой пузырь, испуганно взглянул на нее через плечо. Угрызения совести явственно проступили на его лице.

— Как ты мог сделать это? — набросилась на него Ника. Ей было безразлично, что подумает Рики. — Ты мне кое-что обещал!

— Но я не мог… — начал оправдываться он, но она схватила его за плечо и с неожиданной силой повернула лицом к себе.

Он окропил брюки с ботинками и выругался.

— Ты назвал мое имя, ведь так?

За ее спиной появилась Рики, с бутылкой шампанского в одной руке и сигаретой в другой.

— Что здесь происходит? — спросила она, с недоумением переводя взгляд с одного на другого, в то время как Янис с пунцовым лицом засовывал пенис в брюки.

— Как ты мог сделать это? Ты же мне обещал! — повторила Ника.