Кто посеял ветер

Испытывая облегчение от того, что больше не нужно сидеть без дела и ждать, когда пожалует киллер, она вышла из кухни. Оливер с тревогой смотрел на мертвенно бледную Нику, которая неподвижно сидела на стуле, обхватив себя обеими руками за плечи. В ее глазах отчетливо читались страх и отчаяние. Что случилось? Почему она пришла сюда среди ночи, пешком, через темный лес, в сильную грозу? Он вспомнил, как вчера она разговаривала с ним и весело смеялась. У бедняжки, сидевшей сейчас в кухне его родителей, не было почти ничего общего с той, вчерашней, Никой.

Отец принес одеяло, мать вернулась с полотенцем и бокалом коньяка.

— Так, мальтийский орден нашел новую жертву, — с сарказмом заметил Квентин и хлопнул Оливера по плечу. — Мы поедем. Уверен, ты прекрасно справишься и без нас, братишка.

— Да, ты уж постарайся, — добавила невестка, подмигивая. — С такими деньгами я наконец смогу построить отель.

Мария-Луиза была в своем амплуа. Мало кто мог бы сравниться с ней в практичности и деловитости. Оливер ничего не ответил, только поднял брови. Он дождался, когда брат с невесткой уедут, и сел за стол напротив Ники. Она сидела, вцепившись обеими руками в бокал, и вздрагивала каждый раз, когда из-за порыва ветра резко вздымались занавески и беспокойно колебалось пламя свечей.

— Закрыть окно? — спросил он.

Ника молча покачала головой. Он внимательно всматривался в ее лицо. Ника выглядела юной и беззащитной. Его глубоко тронуло то, что, попав в беду — а это было очевидно, — она пришла к нему и, следовательно, ему доверяла. Поднеся трясущимися руками бокал ко рту, женщина отпила глоток коньяка, и ее лицо на мгновение исказила гримаса. Взгляд ее бесцельно блуждал, ни на чем подолгу не задерживаясь. Состояние шока медленно, но верно проходило.

— Вам лучше? — негромко осведомился Оливер. Она повела глазами и впилась взглядом в его лицо.

Настенные часы в коридоре пробили половину первого.

— Вы не хотите рассказать мне, что случилось? — участливо спросил Боденштайн. Ему очень хотелось сесть рядом с ней, обнять ее и утешить. Пристально глядя на него своими большими глазами, Ника откинула со лба мокрую прядь волос.

— Уже поздно, — еле слышно произнесла она. — Завтра утром вам нужно ехать на работу. Мне очень жаль…

Ее деликатность чрезвычайно ему импонировала.

— Вовсе нет, — поспешил сказать Боденштайн. — Завтра суббота, и у меня масса свободного времени.

Ее лицо озарилось благодарной улыбкой, которая тут же потухла. Бледные щеки слегка порозовели. Она отодвинула бокал в сторону, сложила на груди руки и глубоко вздохнула.

— Меня зовут Анника Зоммерфельд, — произнесла она вполголоса. — В течение двенадцати лет я работала в Немецком климатологическом институте в качестве ассистентки профессора Дирка Айзенхута. Он хочет меня убить.

Берлин, август 2008 года

Она вышла из такси перед Тахелесом, остановилась на краю улицы и огляделась. Было около девяти часов. Она приехала немного раньше времени. Дом искусств, располагавшийся на месте бывшего универмага в здании, построенном в начале XX века, с его кафе, студиями художников и клубом, привлекал, главным образом, иностранных туристов, находивших очарование в царившем здесь художественном и культурном хаосе.

Выбранное Сьераном место встречи было идеальным, поскольку теплыми летними вечерами пространство между северной частью Фридрихштрассе и Ораниенбургерштрассе с его многочисленными барами и ресторанами превращалось в арену сплошного праздника — и к тому же это было последнее место в Берлине, где мог бы появиться Дирк.