Кто посеял ветер

Пия покинула больничную палату в состоянии глубокого разочарования. Кем тоже пребывал не в лучшем настроении. Нос у него сильно распух, болела голова.

— Маленький засранец. У меня, наверное, сотрясение мозга, — сказал он, когда они присели на залитую солнцем скамейку перед зданием больницы, чтобы поразмыслить, что им делать дальше.

Пия закурила сигарету и вытянула ноги. Марк еще не появился, и Фридерике Францен куда-то запропастилась.

— Стало быть, Марк считает, будто Янис застрелил старика Хиртрайтера и его собаку? — рассуждала Пия вслух.

— Вероятно. — Кем осторожно прикоснулся к своему носу и скорчил гримасу. — Ника тоже могла сделать это. Иначе зачем ей было бежать?

Пия оставила его вопрос без ответа. Она знала, где находилась Ника. А что, если она все же причастна к убийству Людвига Хиртрайтера? Стоит ли ей позвонить Боденштайну? Она сделала еще одну затяжку, встала и вдавила окурок в песок пепельницы, стоявшей возле дверей больницы.

— Знаешь что, — сказала она Кему, — у меня больше нет сил. Завтра еще будет день.

— Ты права. Если что-нибудь случится, созвонимся.

У дома Теодоракиса и Францен дежурил полицейский автомобиль, второй стоял на проселочной дороге рядом с конюшней. Госпожа Тейссен должна была позвонить, если Марк вернется домой. Его разыскивали, и все полицейские в Кенигштайне и окрестностях были проинформированы о нем. Больше они ничего не могли сделать. Едва Пия села в автомобиль, зазвонил ее мобильный телефон.

— Черт возьми! — выругалась она и закатила глаза. Несколько секунд размышляла, не проигнорировать ли ей звонок, но в конце концов чувство долга возобладало. Дежурный по комиссариату сообщил ей, что у него находится человек, которому необходимо срочно переговорить с ней.

— Как его имя? — спросила Пия, придумывая тем временем отговорку.

— Айзенхут, Дирк.

Что это могло означать? Что нужно от нее этому человеку? Официально она о розыске Анники Зоммерфельд ничего не знала и не желала впутываться в это дело. С другой стороны, ее разбирало любопытство. Ей было интересно узнать дополнительную информацию о новой любви Боденштайна, а также познакомиться с позицией Айзенхута.

— Ах, да, — сказала она дежурному. — Скажи ему, пусть еще немного подождет. Я буду через четверть часа.

Высоко стоявшее солнце слепило ему глаза сквозь слой мертвых мошек на ветровом стекле. Перед Штутгартом он съехал с шоссе А8 и направился мимо Ройтлингена и Пфуллингена в сторону Сигмарингена, через Швабскую Юру. Боденштайн не обращал внимания на ландшафты, открывавшиеся слева и справа от дороги. После появления Шторха и его людей сегодня утром ему стало ясно, что ждать больше нельзя. Анника больше не могла оставаться у него. Это опасно. Ее преследователи наверняка действовали не вслепую. Шторх теперь, вне всякого сомнения, установит наблюдение за поместьем. По всей вероятности, они не знали, что он живет в кучерском домике, иначе, скорее всего, вошли бы туда без санкции на обыск и нашли бы Аннику. После того, как Шторх со своей командой уехал, Оливер одолжил у Квентина автомобиль, и вскоре после полудня они отправились в путь.

С полчаса назад Анника задремала, и это вполне устраивало Боденштайна. Ему нужно было о многом поразмыслить. Интересно, подумал он, чем сейчас занимается Пия с коллегами. Снимать с себя ответственность, особенно на самом напряженном этапе расследования, было не в его привычках. Ему не хватало трезвой объективности Пии, возможности обменяться с ней мнениями. Он ощущал себя изолированным от реальности, канатоходцем, балансирующим на канате без страховочной сетки.

Оправданны ли его сомнения? Теоретически, его решение помочь Аннике выглядело необходимым и единственно возможным. Но после того, как они выехали из усадьбы, убежденность в том, что он поступает правильно, все больше и больше ослабевала.

Навигационная система направила его на шоссе В311 в сторону Сигмаринген/Бодензее. До места назначения оставалось 28 километров, время прибытия 18:17.

Боденштайн вздохнул. При других обстоятельствах он наслаждался бы этой поездкой. Уже несколько лет он планировал съездить на Бодензее — с Козимой. Голос навигатора направил его через Бад-Заульгау, затем по узкому шоссе дальше, через маленькие деревушки. Конюшни с навозными кучами по обеим сторонам дороги, из транспортных средств изредка попадались лишь трактора. Здесь, на юге, природа была совсем другой, нежели в Таунусе. Сочные зеленые луга чередовались с темными лесами и полями, засеянными зерновыми, чьи колосья уже выросли по колено.

В Хератскирхе Оливер свернул влево. Еще одна одинокая деревушка из нескольких крестьянских домов. Вольфертштройте.

— Анника. — Боденштайн прикоснулся к ее руке. Она вздрогнула и испуганно воззрилась на него. — Извини. Но мы приехали.

Она некоторое время сидела и, моргая, смотрела в окно.

— Дальше дорога поворачивает вправо, на Мильписхаус. Который час?

— Четверть седьмого.

— Может быть, застанем маму одну… В это время она обычно загоняет коров.