Кто последний? – Мы за вами!

– Ну ладно, – Стефани, как и Митра, легко соглашалась на компромисс. – Тогда ты расспроси Анри, а потом скажешь мне…

– Когда же я его расспрошу? Он даже ни разу не приходил ко мне…

– Придет, куда он денется? – быстро откликнулась Стефани, и Вельда в который уже раз позавидовала легкости новой подруги. Когда-то и она сама была такой…

И Гвел, и Стефани приносили Вельде цветы из станционной оранжереи. В руках Анри тоже был цветок. Вельда никогда не видела таких.

– Какой красивый, – сказала она.

– Это орхидея, – сказал Анри. – Я украл ее у нашего садовника.

– Не надо было…

– Мне хотелось порадовать вас… Вельда…

– Не надо мне ничего объяснять, Анри, – Вельда чувствовала себя абсолютно готовой к этому разговору. Хорошо, что Анри не пришел сразу. Тогда она была слаба и нездорова. Сейчас здоровье полностью вернулось к ней. Обретенное материнство способствовало расцвету ее организма и укреплению ее личности. – Я все понимаю, и прошу вас простить меня за мою тогдашнюю неадекватность. Мало ли чего может наговорить женщина в родах… К тому же я не все помню.

– Вельда, я хотел говорить вовсе не об этом…

– Не надо ничего говорить. Я прекрасно понимаю, что все, что вы делали для меня в родовой палате, есть свидетельство профессионального мастерства Эсмеральды и вашей доброй воли по спасению утопающей… – Вельда очень гордилась этой фразой. Она придумала ее долгими зимними вечерами, когда Кларк уютно посапывал в своей кроватке, выучила ее перед зеркалом наизусть вместе с интонациями, и теперь произнесла безупречно верно, ни разу не запнувшись. Но перед ней стоял Анри, а не зеркало.

Он шагнул к ней и она поднялась ему навстречу. Он положил руки ей на плечи и заглянул в глаза. Они были почти одного роста. Сквозь шерстяную кофту она чувствовала жар от его вечно горячих ладоней.

– Я говорил правду, Вельда. И Эсмеральда тут ни при чем. Вы нужны мне.

Маленький Кларк захныкал в своей кроватке. Вельда вывернулась из рук Анри и метнулась к нему. Анри опустил голову.

– Я понимаю, что мои признания неуместны… сейчас, когда Кларк еще так мал… Я подожду…

– Чего вы подождете, Анри? – Вельда стояла, склонившись над кроваткой, и выбившаяся из прически прядь волос перечеркивала ее поднятое кверху лицо.

– Да, и вправду – чего? – Анри поднес ладони к лицу, длинные пальцы потерли лоб над бровями. – Простите меня. Это я неадекватен, а вовсе не вы. Как вы себя чувствуете?

– Спасибо, прекрасно.

– Кларк – спокойный малыш?

– Да, мы с ним ладим .

– Ну вот и хорошо. Я просто хотел узнать, как у вас дела. Теперь я, пожалуй, пойду.

– Спасибо за цветок, Анри. Он великолепен.

– Да, да. Вы позволите навестить вас еще?

– Да, пожалуйста, заходите, мы с Кларком всегда будем рады вам.

После ухода Анри Вельда вспомнила о тех романах, которые она любила читать в юности, до встречи с Кларком. Героиня такого романа на ее месте должна была бы упасть на кровать, содрогаясь от рыданий. Вельда усмехнулась, убедилась, что Кларк уснул и отправилась в прачечную гладить пеленки.

В следующий раз они увиделись с Анри только спустя три месяца, что казалось в условиях станции почти невероятным. Надо отдать должное Анри – он умел понимать намеки и, по-видимому, просто избегал Вельду.

Да и Вельда не очень стремилась увидеться с ним – Кларк отнимал почти все ее время. К тому же, благодаря Стефани и Митре, она стала более общительной, и Анри перестал быть единственным человеком, с которым она могла поговорить – новорожденный ребенок был благодарной темой для бесед со станционными женщинами. Спустя некоторое время она даже сама начала наносить визиты новым знакомым, не договариваясь с ними об этом заранее – вещь, абсолютно немыслимая в родном городке Вельды.

Освоившись с ролью матери, она начала задумываться о том, что в условиях станции, где абсолютно все были чем-то заняты, ей тоже надо было бы подобрать себе какое-нибудь дело. Стефани предложила ей поработать в детском корпусе, но непрестанно гудящие, визжащие и хохочущие малыши раздражали Вельду, а старшие, сдержанные и дисциплинированные, были ей непонятны и отчего-то казались опасными.

Тогда она и решила обратиться за советом к Анри.

Он был один в лаборатории (она специально выбрала такой момент – хотя предстоящий разговор был совершенно нейтральным, ей почему-то не хотелось присутствия свидетелей) и сидел, склонившись над столом Стояна. Лампа освещала одно его плечо и несколько прядей темных волос. Седые волоски в желтом свете лампы казались золотыми.

– Анри, я не очень помешаю вам? – спросила Вельда и сама почувствовала, как отчего-то дрогнул ее голос.

Он обернулся и она невольно поразилась тому, как плохо он выглядит. Сначала она приписала это резким теням от света лампы, но быстро поняла, что дело не в этом – Анри действительно невероятно осунулся и постарел за прошедшие месяцы.

– Анри, что с вами? – Вельда не хотела этого говорить. Один человек не должен лезть в дела другого, пока его об этом не попросят. – Вы так ужасно выглядите…