Кто поставил Горбачева?

Спрашивается, в каком же качестве член Политбюро, первый секретарь крупнейшей республиканской партии В. В. Щербицкий мог согласиться на переезд в Москву? Только в качестве премьера или генсека. Бывший его помощник В. Врублевский подтверждал факт подобного обращения к В. В. Щербицкому и уточнял, что речь шла не о замене H. A. Косыгина на посту премьера, а о замене Л. И. Брежнева на посту генсека[370].

Таким образом, Е. И. Чазов фактически признает, что получил от Ю. В. Андропова предложение прощупать возможность привлечения В. В. Щербицкого к «заговору».

Через некоторое время Е. И. Чазов был в Киеве. После того, как он осмотрел В. В. Щербицкого, тот пригласил его к себе на дачу. «Был теплый день, – пишет Евгений Иванович, – и мы вышли погулять в парк, окружавший дачу. Получилось так, что мы оказались вдвоем со Щербицким. Я рассказал ему о состоянии здоровья Брежнева и изложил просьбу его друзей о возможном переезде в Москву. Искренне расстроенный Щербицкий ответил не сразу. Он долго молчал, видимо, переживая услышанное, и лишь затем сказал: «Я догадывался о том, что вы рассказали. Но думаю, что Брежнев сильный человек и выйдет из этого состояния. Мне его искренне жаль, но в этой политической игре я участвовать не хочу»[371].

Когда Е. И. Чазов вернулся в Москву и проинформировал Юрия Владимировича о результатах своей поездки, «тот бурно переживал

и возмущался отказом Щербицкого. «Что же делать? – не раз спрашивал Андропов, обращаясь больше к самому себе. – Подгорный может рваться к власти»[372].

Если учесть, что, согласно воспоминаниям Г. И. Воронина, Н. В. Подгорный сам или же через кого-то уже имел разговор с Ю. В. Андроповым на тему об отстранении Л. И. Брежнева от власти, то приведенные слова («Подгорный может рваться к власти») явно были дымовой завесой.

Почему же так сокрушался Ю. В. Андропов? А потому, что достаточно было В. В. Щербицкому сообщить Л. И. Брежневу о разговоре с Е. И. Чазовым, и на этом карьера Ю. В. Андропова могла завершиться.

«Остается одно, – заявил он Е. И. Чазову, – собрать весь материал с разговорами и мнениями о его болезни, недееспособности, возможной замене. При всей своей апатии лишаться поста лидера партии и государства он не захочет, и на этой политической амбиции надо сыграть»[373].

Спрашивается: а разве Юрий Владимирович приглашал В. В. Щербицкого в Москву для того, чтобы повысить жизнеспособность генсека? Какая же тогда могла быть связь между неудачным обращением к В. В. Щербицкому и подобной запиской?

Напрашивается предположение, что записка должна была не повысить жизнеспособность Леонида Ильича, а отвести подозрения о возможной причастности Юрия Владимировича к подготовке «заговора» против него. Но тогда получается, что, оказавшись перед угрозой разоблачения, Ю. В. Андропов решил «сдать» Л. И. Брежневу некоторых лиц из партийной верхушки, находившихся в оппозиции к генсеку.

Основанием для такого предположения служат следующие слова Николая Викторовича, сказанные им Г. И. Воронову по поводу Л. И. Брежнева:

«Последний раз перед одним из пленумов мы…решили официально поставить вопрос о его уходе. Вдруг мне звонит Брежнев и говорит: «Что ты там затеваешь, я здоров!» Кто-то ему из этой компании докладывал или слушали нас спецслужбы»[374].

В связи с этим привлекает внимание Пленум ЦК КПСС, который состоялся 1 декабря 1975 г. Созванный для утверждения плана развития народного хозяйства и государственного бюджета на 1976 г.[375]

, он на самом деле был не рядовым. Дело в том, что на нем из ЦК были выведены Г. И. Воронов, А. Е. Кочинян, Я. Насриддинова, В. П. Мжаванадзе, А. Н. Шелепин и П. Е. Шелест[376].

Факт этот известен. Однако до сих пор никто не обращал на него должного внимания. Между тем избрание в состав ЦК КПСС – это прерогатива съезда. Следовательно, от съезда до съезда члены ЦК КПСС имели своеобразную неприкосновенность. Правда, еще в 1921 г. в партийный устав был внесен пункт, который при определенных обстоятельствах позволял ЦК исключать из своих рядов некоторых его членов.

Что же такого совершили названные члены ЦК КПСС? До сих пор ответа на этот вопрос мы не имеем. Не исключено, что именно их фамилии фигурировали в упоминавшейся записке Ю. В. Андропова.

Вскоре после декабрьского пленума Л. И. Брежнев во главе советской делегации отправился в Варшаву на VII съезд ПОРП. Возглавляемая им делегация выехала из Москвы 6 декабря 1975 г.[377]. На следующий день она прибыла в столицу Польши[378].