Кто поверит эху? - Часть 4 (СИ)

- Проще о себе позаботиться чужими руками?

- Проще, - вздохнула Сайэнн, опустилась на пол и зарылась лицом в ее юбку. - Если бы я была умной, не купилась бы на богатство. Если бы я была сильной... Что ж, теперь ты оставишь меня?

- Не оставлю, - рука, как в детстве, погладила ее по волосам, - Все-таки вам я служу, а не командиру, не этой стране. Раз уж так сталось... что же теперь.

**

Ветви клена, еще не зазеленевшие, только покрытые набухшими почками, касались узорной оконной рамы, будто стремились проникнуть в комнату, прочесть письма, лежавшие на столе.

Два футляра, оба цвета запекшейся крови, оба кожаные и немного потертые. Письма в них от разных людей, на разной бумаге, но одинаково неприятные главе Дома Нэйта. И глаза у него сейчас, как эти футляры - кровавые и тусклые.

Шимара, хоть давно ничего и никого не боялся, все же старался не слишком бросаться в глаза, раз уж ему оказали честь и поведали содержание писем. В последнее время Суро многое ему доверял. Не сумел прознать, что именно Шимара не дал убить генералова брата. Почему не дал? Всегда полезно иметь запасного коня.

Сейчас хозяин дома сидел за столиком, обложившись листами, держал кисть над черно-золотой тушечницей в виде головы хассы, то опуская, то поднимая руку. Суро, хлипкий, ядовитый, меж струек ароматного дыма, окутанный шорохом бумаги и шелковых одеяний, расшитых золотом. Казалось, он читает письма и пишет одновременно.

А сколько ему лет? - подумал Шимара. Привык считать пожилым человеком, все-таки двух жен пережил. Но ведь Суро, похоже, не больше пятидесяти, хоть сухое темное лицо все в морщинах.

Командир Сосновой вроде бы старше его, и уж точно солидней выглядит. А вот - оказался трусом... или разумным человеком? Одно из писем пришло от него, зашифрованное, будто бы речь идет о семейных делах.

Накануне запланированного переворота передумал поддерживать Нэйта, остался верным прежнему Дому.

- Не ожидал, что он струсит. Но, видно последний рассудок потерял с этой девкой. Надеется жить спокойно. Ха! Война, сразу видно, его не беспокоит ничуть - самому в бой не идти, - сквозь зубы ронял Суро, и Шимаре казалось - яд с этих зубов капает. Но что тут ответишь - устраивать переворот, имея за спиной верную не тебе крепость...

Да, хоть и сплошь новобранцы сейчас в Сосновой, и не смогут они противиться силам Лаи Кен, а все-таки... Но убить командира нельзя - так, может, еще промолчит, если увидит - Нэйта сильнее. А его помощник уж точно землю перевернет, доискиваясь до правды. Нельзя же все начальство в крепости поубивать!

Хотя Суро, похоже, рад бы.

А ведь Таниера, как бы ни старался отсидеться, вынужден будет выбирать. Хотя... может, и отсидится. У него и впрямь сейчас почти нет воинов, новобранцы не в счет. Куда им против солдат Лаи Кен? Только положить впустую, а ведь сейчас на севере люди нужны. Может и не так глуп.

Если победят Нэйта, места он, конечно, лишится, но граница с соседней провинцией близко, подхватит свою подружку в охапку - ищи его!

В Мелен примут, а Суро не станет ссориться с соседями из-за такого человека.

...И второе письмо, к которому так ласково тянутся кленовые ветви - оно не лучше. От драгоценного наследника, сына давно умершей первой жены. Макори снова рвется на войну, не подозревая, что отец знает о его "подвиге" - подосланном к генералу убийце. Или подозревает? Макори не дурак.

И снова Суро вынужден промолчать, утереться этим письмом, сделать вид, что не было ничего. Только запретить дорогому сынку покидать Ожерелье.

Шимаре захотелось на волю, куда-нибудь в холмы, где просыпается зелень. Да хоть на войну, куда не попасть Макори. Хоть и не всей провинции угрожает беда, только северу, все равно - в настоящем сражении куда больше бы себя уважал, чем в таком, с помощью писем, пропитанных ядом.

Всегда был азартен, был игроком, но сейчас... пошли бы все эти сильные мира сего подальше.

Только нельзя, его самого убить - раз плюнуть. А этого никак нельзя допустить.

И это наша страна, да, - пришло Шимаре на ум - не в первый раз уже, и не во второй. Потомки будут читать летописи и, возможно, завидовать - как интересно предкам жилось! Будут, куда же денутся - и потомки, и летописи. Солнечная Птица своего не упустит, и когти у нее побольше орлиных... У него самого нет сыновей - тех, о которых бы знал, но если вдруг появились на свет, пусть попрочнее запомнят, какой Хинаи была когда-то. Их дети застанут лишь единые земли.

А пока... Можно и послужить кому-нибудь.

**

В низинах и затененных местах снег еще лежал, но большую часть земли уже покрывала травка. А на полянке возле дороги, ведущей к Сосновой, одна из сельских девушек нашла первоцветы, голубые колокольчики. Молодежь собралась на праздник - среди простого народа отродясь не было той строгости, когда дочерей держат почти взаперти.

Человек десять резвились на полянке, как дети, танцевали под звуки флейты и барабанчика, играли в жмурки. Все еще стояли холодные дни, но сегодня солнце не жалело своего золота.