Кто правит миром?

Например, не так давно на Корейском полуострове прошли американо-южнокорейские военные учения, в которых Северная Корея усмотрела для себя угрозу. Если бы наши недруги устроили их где-нибудь в Канаде, нацелив на нас свое оружие, мы бы посчитали их опасными. В ходе маневров самые передовые, невидимые для радаров бомбардировщики B-2s и B-52s осуществили учебное бомбометание ядерных зарядов прямо на границе с Северной Кореей[327]. Разумеется, это включило тревожный сигнал из прошлого. Северные корейцы из этого прошлого кое-что запомнили, поэтому реагируют они всегда крайне агрессивно. Но на Западе, как правило, в таких случаях замечают только одно – как ужасны и безумны северокорейские лидеры. Никто не спорит, это действительно так, но на этом данная история еще не заканчивается, да и потом, так уж устроен мир.

Нельзя сказать, что этому нет никаких альтернатив. Их просто никто не рассматривает. Это опасно. Поэтому, если вы спросите, каким станет в будущем мир, картина вырисовывается неприглядная. Если, разумеется, люди с этим что-нибудь не сделают. Возможности для этого у нас есть.

11. Израиль – Палестина: реальные варианты

Тринадцатого июля 2013 года бывший руководитель Службы общей безопасности Израиля «Шабак» обнародовал жуткое предупреждение в адрес правительства страны: либо оно достигнет соглашения о двух государствах в том или ином виде, либо неминуем дрейф к практически неизбежному, единственному остающемуся варианту – одному государству «от моря до реки». При реализации этого «практически неизбежного» варианта, сводящегося к формуле «одна страна для двух народов», над страной тут же нависнет «экзистенциальная угроза уничтожения идентичности Израиля как демократического еврейского государства», потому что большинство жителей в нем скоро будут представлять палестинцы и арабы[328]. Примерно по тем же причинам два выдающихся специалиста по Ближнему Востоку, Клайв Джонс и Беверли Милтон-Эдвардс, написали в ведущем британском журнале по вопросам международной политики, что, если «Израиль хочет остаться еврейским и демократическим», он должен пойти на реализацию модели «две страны для двух народов»

[329].

Можно без труда привести множество других примеров, но в этом нет необходимости, ведь практически единогласно признано, что у Палестины есть два варианта: либо два государства – палестинское и еврейско-демократическое, – либо одно, «от моря до реки». Комментаторы с израильской стороны выражают озабоченность «демографической проблемой»: в еврейском государстве может оказаться слишком много палестинцев. Многие палестинцы и их сторонники, поддерживают модель «одно государство для двух народов», надеясь бороться с апартеидом и отвоевывать себе гражданские права, что в конечном счете приведет к светской демократии. Другие аналитики тоже постоянно предлагают варианты на сходных условиях.

Эти выводы носят повсеместный характер, но по сути своей в корне неверны. Существует и третий вариант, когда Израиль при поддержке США будет продолжать свою экспансионистскую политику, и этот третий вариант является единственной альтернативой модели «две страны для двух народов». На мой взгляд, есть прямой смысл поразмышлять о том, чтобы в будущем создать на территории бывшей Палестины светское демократическое государство «от моря до реки», в котором будут жить два народа. Как бы то ни было, я отстаиваю эту позицию не один десяток лет. Но, подчеркну, отстаиваю. Отстаивание, в отличие от обыкновенного предложения, требует разработки плана – от и до. По мере изменения обстоятельств менялись и формы отстаивания моей позиции. С середины 1970-х, когда национальные права палестинцев вышли на передний план, единственной действенной формой отстаивания стал постепенный процесс реализации модели «две страны для двух народов». Никакого другого пути, обладающего хоть какими-то шансами на успех, тогда просто не было. Предложение создать «одну страну для двух народов» в действительности работает на третий вариант, тот самый, который обретает плоть на наших глазах. Израиль постоянно расширяет свои планы, разработка и внедрение которых началась после войны 1967 года, а потом они еще больше набрали обороты, когда десять лет спустя к власти пришла партия Менахема Бегина.