Кто приходит по ночам?

Еще когда расчищали снег, Наташа обнаружила, что вся площадь, окружающая солнце, покрыта резными плитами. Ни один из каменных квадратов не походил на другой, каждую плитку можно было долго разглядывать, водя пальцами по углублениям барельефа. Сейчас эти узоры были покрыты тончайшим слоем снежной пыли, нанесенной ветром, и на этой белой пленке четко отпечатывались Наташины следы. Подошвы обуви оставляли за собой вытянутые окошки, сквозь которые глядели каменные глаза и лица.

Прямая дорожка подвела девочку к высокой ледяной стене. Выглянув из-за нее, можно было увидеть прозрачный, почти призрачный в темноте шар. Как и раньше, на его макушке покоилась шапка снега. Как и раньше, через него просматривались перевернутые преломленным светом дома. У самого основания, точно напротив ледяной стены, горел поставленный на землю фонарь, освещая мишень. Редкие снежинки медленно опускались на Наташины волосы.

Дрожащими от холода руками Наташа чиркнула спичкой о коробок и кинула вспыхнувший в ее пальцах язычок пламени в сложенный заранее костер. Дерево, пропитанное каким-то горючим составом, мгновенно вспыхнуло. Свет огня беспокойно подпрыгивал, преломляясь в толще ледяной стены.

Удивительно, но Наташа почти не волновалось. Все было просто и понятно. Натянуть тетиву, пустить стрелу. И бежать потом. Может быть, королевы вообще не испытывают страха и волнения? Тут Наташа вспомнила, как нервничала, пока шла через город на трон, и решила отбросить гипотезу об абсолютном холоднокровии королев.

— С ума сойти, — сказала она вслух, покачивая головой. — О каких глупостях я думаю сейчас.

В пустоте и тишине голос прозвучал глухо и необычно.

Девочка вытащила из колчана стрелу и сунула специально приготовленный Лу наконечник в пламя костра. Оставалось еще несколько минут, возможно, и меньше, и девочка прислушалась.

Время замерло, как будто остановленное фотоаппаратом. Казалось, даже снежинки зависли в воздухе. А потом Наташа услышала, как далеко-далеко за домами еле различимо старые башенные часы начали отбивать время.

Наташа сама выбрала этот момент. Шесть часов утра. Если стрела попадет в цель с последним шестым ударом часов, то солнце вспыхнет тогда же, когда взойдет ее родное солнце. Через двенадцать часов солнце перейдет в тлеющий ночной режим, станет красным, и на него можно будет смотреть не отводя глаз. А через двадцать четыре часа вновь вспыхнет, и новый день здесь начнется вместе с новым днем на ее родине. В общем-то это не имело значения, но Наташе так было приятнее.

Пальцы одеревенели, и рука дрожала от самого предплечья.

— Раз, — начала считать удары девочка, — два…

Стрела с пылающим наконечником легла на тетиву.

— …три, четыре…

Стараясь унять дрожь, Наташа натянула лук.

— …пять… Шесть!

Стрела со свистом помчалась к цели. Наташа, разворачиваясь, отбросила лук и помчалась по дорожке, прочь от костра и ледяной стены. Но за спиной ничего не вспыхивало, было по-прежнему темно и тихо. Девочка остановилась, оглянулась и побрела обратно.

Стрела, все еще горящая, торчала в самом низу мишени. Слишком низко.

Слегка досадуя, девочка подобрала лук и взяла вторую стрелу. Теперь спешить было некуда. Наконечник в огонь, перья на тетиву…

В этот раз руки дрожали так сильно, что, казалось, вообще начали жить своей жизнью. Стрела сорвалась и уткнулась в снег в пяти шагах от ног девочки.

— Нет, так не пойдет! — Наташа отложила лук в сторону и уселась на груду хвороста поближе к пламени костра. Нужно было согреться.

Время шло. Наверное, лемминги, ожидающие свою королеву в ближайшем здании, уже волновались, не понимая, что происходит. Наташа, протянув руки к огню, задумалась и, согревшись, казалось, забыла обо всем. Пустая площадь у самого центра здешней вселенной, ни одной души на улицах на многие километры… Это было абсолютное и почему-то притягательно-сладостное одиночество, которое не хотелось нарушать.

Ноги затекли, Наташа сдвинулась и вспомнила, зачем она здесь. Костер, согревший ее, казалось, теперь пылал внутри тела. Уверенно встав, девочка достала третью стрелу, зажгла ее и уверенно пустила в цель.

В этот раз бежала она не так самозабвенно, как в первый. Ей постоянно хотелось оглянуться и посмотреть, насколько успешен был ее выстрел. Наконец, девочка остановилась. Солнце по-прежнему не горело.