Кто продал Украину

Размер дефицита счета текущих операций определяется, прежде всего, торговым балансом, обвальное падение которого началось в США во втором квартале 2020 года. Обрушение Европы последовало год спустя — в первом квартале 2021 г., к сентябрю ее торговый баланс стал отрицательным. Одновременное падение валюты и торгового баланса, которое наблюдалось в США в 2020–2021 гг. является свидетельством глубоко кризиса, поскольку оба этих процесса, по экономическим законам, действуют в противофазе и уравновешивают друг друга. В противном случае их кумулятивное действие ведет к ухудшению счета текущих операций.

Последнее требует дополнительного покрытия, либо за счет притока иностранного капитала, либо, в случае мировой валюты, за счет ее эмиссии, что в свою очередь ведет к повышению инфляции. Однако инфляция и без того бьет рекорды, в то время, как монетарные методы борьбы с кризисом ограничены размерами государственного долга. И в этих условиях начало конфликта на Украине произвело волшебное действие: его в первую очередь оказал рост цен на энергоресурсы в Европе: если в середине 2020 года цены на природный газ в Европе и США находились примерно на одном уровне, то уже к концу 2021 г. санкционная политика привела к тому, что среднемесячные европейские цены на газ в 5–6 раз превысили американские.

Именно огромная разница в стоимости энергоресурсов снизила конкурентоспособность европейских товаров, и тем самым поправила американский торговый баланс, который достигнув минимума в марте, с апреля стал скачкообразно улучшаться.

Гр. 30. Торговый баланс Европы, млрд евро и США, млрд долл.[828]

«Бумеранг санкций» против России ударяет по Европе в больше степени, чем по США, потому что торговый оборот России и ЕС в 7 раз больше (2021 г.), чем у России и США (248 млрд. против 34 млрд долл.) Особенно чувствительно «бумеранг…» ударяет по экономическому сердцу Европы — Германии, которая дает более половины профицита всего международного торгового баланса ЕС.

«Воздействие замедления экспорта на немецкую экономику оказалось гораздо более существенным, (чем на США) объясняется тем, что экспорт занимает более значительную долю в ВВП Германии, чем в ВВП США, — пояснял в 2019 г. Fitch, — Из всех стран G7 Германия имеет наиболее открытую экономику, и на экспорт приходится почти половина ее национального производства, в то время как в США этот показатель составляет 14 %…»[829].

«Безжалостная серия кризисов сильнее всего ударила по Европе, вызвав самый резкий скачок цен на энергоносители, одни из самых высоких уровней инфляции и самый большой риск рецессии. Последствия войны угрожают континенту тем, что… могут привести к самому тяжелому экономическому и финансовому кризису за последние десятилетия….». Те же кризисы оказывают свое влияние и на Соединенные Штаты, но «тем не менее, американский рынок труда, — подводила итог в сентябре 2022 г. The New York Times, — остается сильным, и экономика движется вперед»[830].

Война против России, по сути, превратилась в опосредованную войну США против Европы, и прежде всего против Германии, как ее несущей экономической основы. И такой разворот событий отнюдь не случаен: «немецкий вопрос сегодня снова встал на повестку дня», отмечал в 2015 г. директор STRATFOR Дж. Фридман, для США этот вопрос заключается в необходимости ослабления Германии, как экономического и потенциально геополитического конкурента. А поскольку «Германия является мощнейшей экономической державой», то «вопрос Германии — это вопрос Европы»[831].

* * *

Дивиденды США, от конфликта на Украине, заключаются не только в экономических выгодах, но и в стратегических, которые кроются, прежде всего, в необходимости сохранения Америкой мирового лидерства, без которого просто невозможна сама эмиссия мировой валюты и сохранение существующей политической и экономической модели мира.

А мировое лидерство, как замечала М. Тэтчер, наиболее наглядно и действенно подтверждают успешные военные вмешательства: «Реальные уроки войны в Персидском заливе не имеют ничего общего с «новым мировым порядком», — приводила конкретный пример Тэтчер — зато они напрямую связаны с фундаментальной потребностью в успешных военных вмешательствах… Война в Персидском заливе реально продемонстрировала необходимость американского лидерства»[832].

«Внешняя политика и обеспечение безопасности — это, прежде всего, использование силы и могущества для достижения собственных целей в отношениях с другими государствами, — поясняла «железная леди», — Я как консерватор абсолютно не боюсь подобного утверждения»[833]. При этом, отмечала Тэтчер, «когда демократические страны начинают войну, они, вполне естественно, ссылаются на высшие моральные принципы. Так всегда было»[834].