Кто сильней - боксёр или самбист? Часть 2

Начальник войскового стрельбища Помсен немного обогнул дорожку к центральной вышке так, чтобы его сразу не было заметно из окон автобуса, и заскочил в салон вместе с последними учениками. Погода менялась, советский полигон начал укутывать плотный саксонский туман. Молодая учительница сидела у окна и задумчиво смотрела на домик казармы полигонной команды, поэтому не сразу заметила появления прапорщика Кантемирова во всей свой красе. А он так старался... Да и рядом с ней были два верных лейтенанта политотдела штаба армии, которые пытались развеселить девушку анекдотами про курсантов и их подруг.

Зато на прибытие молодого человека сразу обратили свое женское внимание несколько старшеклассниц с передних сидений. Послышались возгласы: «Тимур, садитесь к нам!», «А какая у вас музыка в наушниках?» и «Ах, французский одеколон. Да я сейчас отдамся!» И раздался громкий девичий смех.

Вообще дети военных взрослели раньше своих гражданских сверстников. На это влияли и постоянная смена места жительства, и частая смена школ, и новые одноклассники, иногда не совсем дружелюбные. Многим парням и девчатам часто приходилось доказывать своё место под солнцем в этом непростом школьном мире. Особенно раньше взрослели старшеклассницы. Выпускников гарнизонных школ родители должны были отправить в Советский Союз в обязательном порядке. Тимур неоднократно видел надпись на стене дрезденской школы: «Ни одной целки в Союз!» Этот крик девичьей души постоянно стирали, но лозунг свободной любви появлялся вновь и вновь. Прапорщик Кантемиров знал о многих любовных историях со старшеклассницами от своих сослуживцев, да и солдат в том числе. Иногда эти «лав стори» заканчивались весьма печально. А Тимуру вполне хватало Ангелики Шмидт и вольнонаёмных женщин вокруг.

В личную жизнь советского прапорщика и правильной немецкой девушки Ангелики Шмидт вмешалась, как это ни странно, — политика. Если в Советском Союзе везде бушевала перестройка, громыхала гласность, а впереди намечалось якобы ускорение с демократией, то в Германской Демократической Республике был везде орднунг (нем. Ordnung — порядок) и были Штази (нем. Stasi — министерство государственной безопасности ГДР).

Поэтому, когда студент Кантемиров, окрылённый вольным духом Ленинградского государственного университета, как-то в перерыве между сексом заявил своей подружке, что произведение «Капитал» Карла Маркса — полный отстой и Ангелике пора выкинуть эту книжку со своей полки на свалку, то получил достойный отпор в духе марксизма-ленинизма. Правильная немецкая девушка заявила своему другу, что он поддался на провокации империалистов и пусть Тимур считает, что этими словами он сейчас дал ей пощечину. Правильный советский юноша возмутился и сказал, что он в жизни не ударил ни одной девчонки и не ударит никогда. И вообще, никого не ударит открытой перчаткой, а только кулаком.

Ссора в этот день была нешуточной. Летом Гели окончила свой техникум и поступила в Лейпцигский университет. Тимур не видел свою подружку ещё с весны и считал себя свободным человеком. Да и расстался парень со своей немецкой девушкой с лёгким сердцем, так как от такой сексуальной жизни просто устал. Напомню, что у советского прапорщика была ещё армейская служба на полигоне со стрельбой днём и ночью. И ещё были некоторые свои дела. За этот период любовных утех Тимур похудел на несколько килограмм и вновь вернулся в свою родную весовую категорию — веса «мухи».

А теперь нам пора вернуться в школьный автобус на войсковом стрельбище Помсен, где наш юный прапорщик просто смутился от неожиданных откровений старшеклассниц в присутствии своего преподавателя. Тимура после Ангелики уже сложно было удивить чем-то таким откровенным, но рядом была Дарья Михайловна, и всё пошло не по задуманному сценарию. Прапорщик Кантемиров пошёл на экспромт и опять со словами: «Я даже не пытаюсь!» вручил дочери генерала свой букет, собранный под обстрелом с минимальным риском для жизни. Глаза девушки вспыхнули, но не будь Даша генеральской дочкой и учителем, если бы не взяла себя в руки, спокойно приняла букет, вдохнула аромат полевых цветов и сухо произнесла:

— И это всё! А извинения?

Вдруг учителя немецкого языка совсем не интеллигентно перебил один из лейтенантов, который неожиданно перешёл с Тимуром на «ты»:

— Ни хрена себе! «Сони Уокмен». Дай послушать?

Тщательно разработанный план менялся по ходу движения школьного автобуса. Тимур охотно снял с себя аппарат и вручил офицеру, который тут же нацепил наушники, включил музыку и прямо под ушком Даши громко воскликнул:

— Ну, ни хрена себе. Биттлз!

Дочь генерала сморщила свой носик и косо посмотрела на лейтенанта. Одним конкурентом стало меньше. А Тимур знаком показал офицеру, что в наушниках надо говорить тише, и вновь повернулся к девушке:

— Извинения будут обязательно, но немного позже. Дарья Михайловна, вот даже саксонским ёжикам в этом тумане понятно, что мы с вами абсолютно разные люди и у нас никогда не будет романтических встреч с поцелуями и вздохами под луной.

Тут генеральская дочь возмутилась: