Кто сказал "бык"?!

Отряд, получивший вдохновляющий пинок, рванул в указанную Шартаком сторону. Что примечательно, матка клаконов решила сбежать отнюдь не в тот проход, куда довелось заглянуть мне. Вряд ли это являлось случайностью. Скорее так королева хотела увести нас со своего следа, однако просчиталась — клаконы, осуществлявшие обманный маневр, закончились слишком быстро. Двойку ей в зачетку, и секиру в печень за неоправданные растраты ресурсов.

Впрочем, определенное время матка для себя выиграть успела. В быстром темпе мы пронеслись по туннелю, через которые прошла «королева» вместе со свитой, но так ни на кого и не наткнулись. Закончился же ход густым кустарником, по которому совсем недавно протащили что-то тяжелое. Тут и следопытом не требовалось быть, чтобы угадать, что же за груз то был. Еще приятней оказался тот факт, что по выходе из туннеля следы клаконов стали явственней. Это на камнях, лишь чуть присыпанных землей, различить их мог исключительно профессионал. В лесу же противники проложили настоящую торную тропу, которую только слепой мог упустить. Мы встали на след, точно гончие и упускать тот не собирались. Благо, противник был обречен оказаться в наших руках. Скорость отряда всегда зависела от самого медленного члена, а у клаконов тихоходов оказалось в достатке. И главный из них — сама матка. В этом мы смогли убедиться всего спустя полчаса погони.

Клаконов в настигнутом отряде оказалось всего два десятка. И конечно же среди них всех особо выделялась матка. В худшую сторону. Королева клаканов предстала в роли кадавра из гигантской гусеницы, к которой спереди прикрепили верхнюю часть женского тела. Что первое, что второе выглядели отвратительно. С насекомьей частью, полагаю пояснений не требовалось, что же касается гуманоидной, то она предстала в виде толстой обрюзгшей туши с непомерно большим ртом. Сочетание же этих двух частей приносило просто убийственный эффект.

— Эй, красавица, а что ты тут в лесу делаешь, не боишься, что лихие люди обидят? — спросил я у матки.

Начинать мордобой, даже не поговорив, не по понятиям, верно? А еще стоило дать время Шартаку для выхода на нужную позицию.

— Минотавр, зачем ты пришел? Почему атаковал? — неожиданно приятным голосом спросила королева. — Мы не враги тебе. Позволь нам уйти и жить в мире.

— А что это у тебя там за спиной? Запас еды на черный день? — спросил, кивнув в сторону нескольких тел, сейчас валявшихся на земле.

— Тебе они нужны? Я отдам, — ответила матка.

Я не стал ничего говорить на это предложение. За меня это сделали стрелы Шартака, впившиеся в стоявшую рядом с маткой медведку. Стоило порадоваться благоразумию фелина, выбор цели атаки оказался самым правильным. Монстрятина задергалась, но сразу не сдохла, живучая. Однако в это же время начал работу уже скальд, посылая стрелы не столь метко, но все же умело. Матка задметалась, не зная, что сделать — атаковать спрятавшегося в лесу фелина, броситься на наш отряд или же пуститься бегство. Не гроссмейстер, совершенно точно не гроссмейстер! Я улыбался самым дружелюбным образом, радуясь открывающейся картине. А затем губы изогнулись в радостном оскале, когда противник все же определился, всей толпой рванув в нашу сторону.

— Держите строй, Эгиль — песнь доблести!

Гноллы с викингами и без того уже стояли плечом к плечу, скальд также не подвел, начав петь хвалебный вис. А уже в следующую секунду, почувствовав в своем теле волну силы, рванул в атаку я. Земля просто взорвалась под копытами, в лицо ударил поток воздуха, завыл ветер, враги словно в одно мгновение оказались на расстоянии удара. Взмах и верная секира скосила первую шеренгу. Вторая просто оказалась сметена напором. Краем глаза мне удалось уловить упавшую от очередной стрелы медведку, но самый главный враг все еще оставался жив. Матка двигалась вслед за своими миньонами, желая снести врагов массой тела. И я с радостью принял брошенный вызов.

Разогнавшись так, что ноги стало жечь, в решающий момент прыгнул, взмахнув секирой. И обрушил оружие точно на грудь матки. Мое тело сотрясло от удара, но вы бы видели «того парня»! Королева клаконов раззявила рот в крике, задергалась, совершенно не обращая внимание на то, что давит своих же миньонов. Я же вцепился в рукоять секиры, с радостью отметив, как та, от движений противника, все больше расширяет рану.

Чуть пришедшая в себя, матка замолотила по мне конечностями и даже плюнула какой-то омерзительной жижей, которая, словно кислота, принялась разъедать кожу, да только я упорно держался, не давая слабины.

— Ха! Руки коротки! — ответил ей, замечая, как толстые культяпки едва достают до моих конечностей.