Брайан Гарфилд

КТО СЛЕДУЮЩИЙ?

Адам Холл

ДЕВЯТАЯ ДИРЕКТИВА

Брайан Гарфилд

КТО СЛЕДУЮЩИЙ?

Срок полномочий президента и вице-президента истекает в полдень двадцатого января; сроки полномочий сенаторов и членов палаты представителей — в полдень третьего января… затем начинается срок полномочий их преемников.

Конгресс обязан собираться не менее одного раза в год, и такие заседания должны начинаться в полдень третьего января…

СТАТЬЯ 20 КОНСТИТУЦИЯ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ

ЧАСТЬ I

ПЯТЬ БОМБ

ВОСКРЕСЕНЬЕ, 2 ЯНВАРЯ

22:45, восточное стандартное время.[1]

Тело девушки было обнаружено человеком в плаще. Это произошло в узком переулке, рядом с пересечением Юклид-авеню и 14-й Северо-Западной улицы. От этого места, окруженного рядами кирпичных домов, веяло чем-то зловещим, несмотря на близкое соседство оживленных городских кварталов.

Сначала человек в плаще отпрянул от тела. Он замер, прислонившись к стене, затаив дыхание и закрыв глаза, но в конце концов опустился на колени и начал шарить рядом с телом и под ним, хотя надежды было мало. Если на девушку напали, чтобы ограбить, сумочка уже стала чужой добычей.

Машина ехала медленно. Человек в плаще заметил ее, только когда она остановилась, но было уже слишком поздно. Луч света впился в него и пригвоздил к стене.

Он поднял руку и, прикрывая глаза, услышал, как дверца машины открылась и со щелчком захлопнулась. Раздался голос: «Повернись кругом! Руки вверх, к стене!»

Человек в плаще подчинился. Он был знаком с процедурой. Он поставил ноги в метре от основания стены и уперся в нее ладонями. Полицейский обыскал его и, не найдя ничего заслуживающего внимания, скрипя ботинками направился к телу.

Из патрульной машины вышел второй полицейский. Первый сказал:

— Она уже мертва. Пошли вызов — нам нужна машина.

Человек в плаще услышал, как первый полицейский поднялся и сделал два шага вперед. Его голос резко изменился: до этого он был сонным, теперь стал напряженным и злым.

— Чем, черт возьми, ты это сделал?

— Я ничего не делал.

Он почувствовал жесткую хватку на плече, полицейский резко развернул его и защелкнул наручники на запястьях.

— Теперь сядь.

Он соскользнул вниз, опираясь спиной о кирпичную стену. Мелкий дождь затекал под воротник плаща, и он поерзал, чтобы немного прикрыть шею. Свет бил ему в глаза, и он прищурил их, почти закрыл.

— Ты грязный ублюдок, — сказал полицейский очень тихо.

Когда ботинок подцепил его за ребра, он на долю секунды опередил движение ноги и, опрокинувшись набок, ослабил силу удара; боль была резкая, но ничего не сломалось. Он остался лежать на боку, прижимаясь щекой к гравию. Он давно прошел науку подчинения. Стоит только оказать сопротивление, и они выпустят из тебя все внутренности.

Нога полицейского качнулась, и человек в плаще приготовился к следующему удару, но тут подошел другой полицейский.

— Успокойся, Пит.

— Ты не видел, что этот сукин сын сделал с ней. Взгляни.

— Ничего, успокойся. Какой-нибудь блюститель справедливости увидит, что на нем нет живого места, и его отпустят — а нам влепят выговор.

— С каких это пор кто-нибудь сможет разглядеть синяки на шкуре черномазого? — Но полицейский не ударил его второй раз.

Другой полицейский подошел к мертвой девушке. Присвистнул:

— Господи Иисусе!

— Да.

— Чем он это сделал?

— Понятия не имею. Должно быть, он выбросил нож.

— Тут нужен не просто нож.

— Я взгляну вокруг.

Первый полицейский начал осматривать переулок, а второй подошел к человеку в плаще.

— Поднимись.

Он подчинился. Полицейский был выше его, и когда он поднял глаза, то увидел его полное белое лицо в жестком свете луча. Полицейский спросил:

— У тебя есть удостоверение личности? И позаботься, чтобы твои руки двигались медленно.

Человек залез внутрь плаща и вытащил маленький гибкий бумажник. Полицейский взял его и повернул к свету. Там не было ничего, кроме бумажки с телефонными номерами, кредитной карточки, свидетельства о социальном страховании и однодолларовой купюры.

— Франклин Делано Грэхэм, — прочитал полицейский. — Господи!

23:20, восточное стандартное время.

— Я думаю, он говорит правду, — сказал лейтенант.

Сержант облокотился о низкую, до бедра перегородку, которая отделяла угол, занимаемый лейтенантом в общей комнате.

— Он наркоман, черт возьми. Он не скажет правду, если его не ткнуть в нее носом.

— Тогда что он сделал? Искромсал эту девчонку, прихватил ее сумку, пошел куда-то и спрятал сумку и то, чем он ее изуродовал, а потом вернулся назад и болтался рядом, ожидая, пока мы не наткнемся на него? Верится с трудом.