Генерал А. И. Деникин

КТО СПАС СОВЕТСКУЮ ВЛАСТЬ ОТ ГИБЕЛИ

 В 1917-1920 годах на востоке Европы происходили события грозные и кровавые, решавшие судьбы России и Польши. Одна из страниц этого прошлого, наиболее темная и, может быть, наиболее трагическая по своим результатам, только в последние дни получила окончательное разъяснение. Я разумею роль Польши в противобольшевистской борьбе армий Юга России, мною некогда предводимых.

История моих взаимоотношений с маршалом Пилсудским была освещена мною еще в 1926 году в V-м томе моего труда «Очерки Русской Смуты». Но в Польше, по желанию Пилсудского, на эти темные страницы прошлого до самой его смерти наложен был запрет. Только теперь бывшие сотрудники маршала — генералы Галлер (бывший начальник генерального штаба) и Куплена (бывший начальник отдела оперативных планов) напечатали свои воспоминания, вскрывающая сущность деяния, даже в глубоких сумерках современной политической морали представляющего явление незаурядное. Освещение этого вопроса интересно не только в целях установления исторической правды, но и потому еще, что надвигающиеся события создают конъюнктуру, во многом сходную с той, которая была в 1919-1920 годах.

* * *

С конца 1917 года поднялось Белое движение. Сначала на Юге, потом на Востоке, на Севере и Западе. Весьма разнородное — и социально, и политически — по составу своих участников, оно возникало стихийно, как естественное стремление народного организма к самосохранению, к государственному бытию, как протест против Брест-Литовского мира и распродажи России, как реакция против небывалого угнетения духа, свободы, самодеятельности народа, против физического истребления целых классов. Значение Белого движения не ограничивалось пределами России. В первое критическое время после окончания мировой воины только Белые армии остановили красный поток, угрожавший Европе; только они охранили от затопления западные новообразования и бессильную еще тогда в военном отношении Польшу. Достаточно сказать, что к концу 1918 года, когда рухнул заградительный австро-германский кордон, из 400 тысяч действовавшей советской армии 300 тысяч было сковано Белыми фронтами, и только 100 тысяч развернулось более чем на 1.000 километров, от озера Онежского до Орши на Днепре, против Финляндии, Эстонии, Латвии, Литвы и Польши.

Этим обстоятельством воспользовалась Польша и, встречая слабое сопротивление большевистских войск, продвинула свой фронт до Двины, Березины и Случа.

Рядом международных трактатов, заключенных на Версальской конференции в середине 1919 года, установлена была западная граница Польши. Что же касается восточной, то решение этого вопроса без России

представляло непреодолимые трудности. И только в начале декабря Верховный Совет определил, наконец, временную границу (так называемая линия Керзона), проведя ее примерно по рубежам бывшей русской Польши, без Гродно и Брест-Литовска. В этих пределах Польше предоставлено было ввести нормальное государственное управление, тогда как дальнейшее расширение на восток ставилось в зависимость от соглашения с Российским Учредительным Собранием.

Это решение вызвало в Польше взрыв неудовольствия. В польском сейме и в печати в самой резкой форме раздались требования о присоединении к польскому государству в той или другой форме Литвы, а также о захвате от России большей части Белоруссии, Волыни и Подолии. Эти домогательства имели против себя политику Антанты, Белых правительств и Литвы, и вооруженное противодействие красной армии. К созданию «Великой Полыни» за счет России особенно отрицательно отнеслась Англия, и лорд Керзон самым настойчивым образом советовал польскому правительству «удержать свои притязания в разумных пределах, не стремясь поглотить народности, не имеющая с Польшей племенного родства и могущие быть лишь источником слабости и распада».

* * *

К осени 1919 года армии Юга России, наступая на Москву, занимали фронт от Царицына на Воронеж-Орел-Киев-Одессу, прикрывая освобожденный от большевистской власти район восемнадцати губернии и областей — пространством в 1 миллион кв. километров, с населением до 50 миллионов.

Предпринимая наступление в сторону Киева, я имел в виду огромное значение — в обоюдных интересах — соединения Добровольческой армии с Польской. Это соединение автоматически освобождало бы польские войска восточного фронта и все русские войска Киевской и Новороссийской областей — для действия в северном направлении. Я предлагал польскому командованию, чтобы оно продвинуло войска только до верхнего Днепра, в общем направлении на Мозырь. Одна эта диверсия, как видно из

^{Киевский фронт к октябрю 1919 г.}