Кто сверху? (СИ)

Я совсем не сварливая жена, но отчего-то руки сами собой тянутся к телефону, и я набираю номер мужа. Один вызов без ответа, второй, третий. Почему он не берет трубку? Занят? Проблемы на работе? Но можно было хотя бы сообщение написать. Эйфория и бабочки в животе куда-то испаряются и меня окутывает страх, заполняя всё мое тело.

Решаю позвонить Воронову в четвертый раз и тут трубку снимают. Женский строгий голос сообщает мне, что мой муж попал в аварию и доставлен в больницу. О подробностях расскажет лечащий врач.

Телефон падает из рук прямо на пол. На грохот тут же прибегает мама.

— Что случилось, детка? С Даней поссорились?

— Воронов попал в аварию. Мам, как же так? Мне нужно… мне нужно к нему, — тело сковывает страх и паника.

Руки дрожат, хотя я понимаю, что должна быть сильной — ради него и детей. Боже мой, ну почему я не спросила у ответившей мне женщины как Даня? Живой? В сознании? Я не привыкла к таким ситуациям и совершенно не знаю, что мне делать дальше. Мама накидывает на мои плечи тонкий летний плащ и протягивает ключи от машины.

— Вести хоть сможешь?

— Смогу, — отвечаю одними губами.

Ради него все смогу.

По дороге в больницу придумываю себе сотню версий в каком состоянии Воронов — от самой страшной, которую я боюсь даже произносить вслух, до самой лайтовой — у него несколько царапин и прямо сейчас мужа отпустят из больнички домой. Когда останавливаюсь у здания больницы, мгновенно выскакиваю из машины и бегу в приемное отделение.

— Мне нужен Даниил Воронов. Поступил к вам сегодня.

Женщина в регистратуре с химической завивкой на голове смеряет меня недовольным взглядом и спрашивает кем я прихожусь Воронову.

— Жена я ему! Жена, понимаете? Только побыстрее, прошу.

Она нарочно медленно водит пальцем по журналу с желтыми листами, дотошно начинает читать нотации, что мол время позднее — не факт, что в отделение пустят. В это время мне хочется схватить её за накрахмаленный халат и хорошенько тряхнуть. В конце концов она называет мне номер палаты и этаж.

Травматология. Хорошо, что не морг и реанимация. Бегу на седьмой этаж пешком. Спотыкаюсь, налетаю на высокого коренастого мужчину, прошу прощение и мчу дальше, не видя перед собой ничего.

— Мне к Воронову, в пятую палату, можно? — запыхавшись спрашиваю у молодой постовой медсестры.

Она нервно осматривается по сторонам и бесшумно кивает.

Дверь его палаты выкрашена в ужасный персиковый цвет. Толкаю её и вваливаюсь внутрь. Сердце клокочет от страха и я на секунду зажмуриваюсь. Воронов лежит, отвернувшись к окну, рука перемотана, на голове повязка. Но самое прекрасное то, что вокруг него нет дурацких датчиков, проводочков, он самостоятельно дышит и он черт возьми жив!

Я делаю несколько шагов к нему, касаюсь руки и подношу её к губам. Близость его кожи и тепла успокаивает — нет больше той паники и страха. Тяжелый вздох облегчения вырывается из груди и в этот самый момент Данька поворачивает голову в мою сторону. Сердце сжимается от боли — на его лице синяки и глубокие ссадины. Глаза грустные и уставшие.

— Воронов, я так испугалась… Боже мой, я так испугалась, что не успею… — слезы льются из глаз совершенно непроизвольно.

Сажусь на край кровати, чтобы не упасть. Даниил едва заметно улыбается и проводит пальцами по моему лицу.

— Чего ты боялась, малыш?

— Боялась, что не успею сказать тебе, как сильно люблю.

Воронов усмехается и притягивает меня к себе. Падаю прямо на его тело, чувствуя теплые поглаживания по спине. Мои слёзы оставляют влажные следы на одежде, я целую его в шею и слушаю размеренное дыхание.

— Я еще в первый раз услышал, что ты меня любишь, — подмигивает Даня, гладя меня по волосам. — И я тебя люблю, Федотова.

Теснее прижимаюсь к сильной груди. Трогаю его, вдыхаю запах, растворяюсь в его присутствии, словно не верю, что рядом со мной именно он — тот самый человек, который мне нужен.

— Дань… знаешь, чего я хочу сейчас больше всего в жизни?

— Ммм, чего же?

— Хочу нормальной семьи с тобой. Хочу встречать тебя после работы, готовить завтраки. Хочу, чтобы все было не по дружбе, а по любви, как у всех. Не хочу тебя делить и не хочу размениваться на других ненужных мне мужчин. Прости меня, Дань…

— Тс-с, тихо, не плачь, Ди. А давай, как только меня выпишут сходим на свидание? Давно хотел позвать тебя. Еще со школы, — произносит Даня тихим голосом, и я согласно киваю.

— Пойдем, обязательно пойдем.

Воронов скользит рукой под мое платье и удивленно хмыкает, когда подушечки пальцев натыкаются на ажурные края чулок.

— Кто-то готовился соблазнить меня прямо в больничной палате?

Смеюсь и позволяю ему трогать меня везде. До тех пор, пока дверь в палату не открывается. На пороге предстает пожилой мужчина — тот самый высокий, коренастый, которого я толкнула, пока бежала к Дане. Только теперь на нем медицинский халат и очки в тонкой золотистой оправе. Он внимательно рассматривает меня — прилипшую к Воронову намертво и едва заметно улыбается.

— А это еще что за беспредел? Посещения строго запрещены в такое время, — отчитывает нас словно школьников.