Кто-то, с кем можно бежать

Всё время, пока он говорил, Шай стоял, опустив голову. С каждой сказанной Песахом фразой Шай становился ниже ростом, как будто его забивали молотком в землю. Когда Песах закончил, Шай выпрямился, стряхнул с глаз остатки шевелюры и сказал "нет".

- Жаль тебя, - сказал Песах, - у тебя пальцы Джими Хендрикса, но как хочешь. – Он отступил на шаг назад и сделал знак Шишко. Тощий мрачный Шишко подошёл и с силой сжал правую руку Шая, ту, что перебирает струны. Шай взвыл от ужаса и попытался вырвать руку.

- Если честно, то я не совсем уверен, - Песах почесал голову, - будет ли первый палец платой за разбитую "Мицубиши" или за нашего друга Мико, который сейчас ест тушёнку на Русском подворье[53]. Как по-вашему? – обратился он к стоящим вокруг мужчинам, которые смотрели, как загипнотизированные. – Может, сначала поломаем, а потом решим?

- Лучше не надо, - сказал новый голос, весомый и неспешный, прямо над пещерой. Асаф подумал, что сходит с ума.

Шишко замер. Шай, всхлипнув, вытащил руку и спрятал её за спиной. Бульдоги нервно озирались по сторонам, Динка бешено лаяла вверх, а Песах отступил в тень, и его глаза забегали.

- Я слегка заблудился, - сказал Носорог, спускаясь с насыпи почти над их головами, - тоже мне, место нашли. У меня там ноги затекли, привет, Асаф. – Разумеется, с ударением на первом слоге.

***

В последующие дни, прогоняя в памяти эту историю, Асаф чувствовал, что конец должен был быть немного другим. Чуть более драматичным. Что-нибудь со столпами огня и дыма и нечеловеческой битвой не на жизнь, а на смерть, и чтобы длилось несколько часов...

Реальность же почти разочаровала: оказалось, что там было девять полицейских в гражданской одежде, которые весь вечер пролежали вокруг, в русле ручья, прячась в кустах и траве, и были изрядно помяты и недовольны. Был там и офицер в чине подполковника полиции из отдела по борьбе с наркотиками, тихий, сухой человек в очках, который служил в танковом экипаже Носорога в Ливане и рассказал потом Асафу, что он, как говорится, обязан Носорогу жизнью. Он записал на магнитофон Песаха, когда тот пытался уговорить Шая снова начать употреблять.

- Да, да, несомненно, есть достаточно свидетельств, - хмыкнул он с невозмутимостью британского полисмена.

Это продолжалось не больше десяти минут. Мир перевернулся, а потом снова встал на ноги. Песах попытался сбежать. При всём своём мощном весе он был быстрым и ловким, и потребовалось четверо полицейских, чтобы его поймать. Но он и тогда не сдался. Завязался тяжёлый бой, Тамар вспомнила, что Песах в молодости был борцом-профессионалом, но, в конце концов, его уложили на землю лицом вниз и связали ему руки. Когда его подняли, он выглядел очень жалким, опустошённым и испуганным. Полицейские закончили надевать наручники на всю компанию, усадили их спина к спине и запретили разговаривать (одни наручники потерялись в процессе борьбы с Песахом, и оказалось, что его нечем связать. Тамар пошла в пещеру, принесла оттуда пару новых наручников и с непроницаемым видом отдала полицейским. Один из них спросил: "Может, у тебя и прибор ночного видения есть? Мой испортился").

Полицейские заглянули в пещеру, пытаясь понять, что там происходило. Подполковник задал Тамар несколько вопросов, записал указания, и по тому, как затуманились его очки, можно было догадаться, что он почти взволнован.

- А если бы у тебя не получилось? – спросил он под конец лишённым оттенков голосом. – Ты же понимаешь, что все шансы были против тебя, что бы ты тогда делала?

- У меня бы получилось, - сказала Тамар, - у меня просто не было выбора.

Шай сидел в сторонке, прислонившись к скале, ошеломлённый и мокрый от пота. Она подошла, села рядом и обняла его за плечи. Они разговаривали шёпотом. Асаф услышал, как она сказала:

- Сегодня, сейчас. Мы отвезём тебя туда, ты постучишься в дверь и войдёшь.

Он сказал:

- Они в жизни не согласятся. Ты же видела, они меня даже не искали.

Тамар сказала, что об этом им всем ещё предстоит поговорить, обо всём этом ужасном периоде, но она знает, что они его ждут. Шай засмеялся и поинтересовался, откуда такая уверенность. Она поманила Асафа, он присел рядом с ними и тихо рассказал Шаю о своей встрече в кафе в полдень. Что он им говорил, и что они говорили, и как они плакали в конце.

- Не могу поверить, - сказал Шай, - он плакал? На людях? Ты в натуре видел слёзы?

Полицейские ушли, ведя перед собой небольшую колонну, разъярённую и сломленную. Носорог остался с тремя ребятами. Предложил отвезти их домой, а завтра можно будет вернуться сюда и при дневном свете всё собрать. Асаф почувствовал, что у него опускается сердце. Что, так всё и закончится? В этом было какое-то очарование, жить здесь с ними, с ней, во всей этой болезненной обыденности с редкими минутами счастья.