Кто-то следит за мной

— Ему на это наплевать. Джеймс — чудовище. Димитрий служил живым напоминанием об интрижке, которую он старался забыть. Он только и думал о том, как бы от него избавиться. Я уверена, если бы Джеймс захотел, он бы снял Димитрия с крючка. Но он не захотел. Ты понимаешь: с глаз долой — из сердца вон.

Мэрилин все не отпускала руку Роз.

— Бедняжка. Сколько же тебе пришлось пережить!.. Я и представить себе не могла.

— Димитрий спас меня и заплатил за это шестью годами тюрьмы. Вчера я заглянула ему в глаза и увидела, что он превратился в скалу. Меня это пугает.

Роз на мгновение закрыла глаза. Мэрилин и не представляет, как же она устала. Не столько физически, сколько морально. Устала разрываться на части, устала хранить страшные секреты. Она превратилась в оголенный нерв. Привычный ей мир рушился, а она не знала, что предпринять. Вчера вечером, сидя рядом с Димитрием, она думала, что это сон. Прошло столько лет… Ей казалось, что ее чувства к нему остыли. Но одного взгляда на него хватило, чтобы понять, что она любит его, как и прежде.

Мэрилин наморщила лоб. Роз видела, что ее подруга встревожена.

— Ты думаешь, Димитрий преследует тебя? Не следует ли поговорить об этом с Ивеном?

Димитрий, которого она знала в юности, не мог пойти на такое, он бы высказал ей все прямо. Но Димитрий, которого она увидела вчера… Роз нервно пробежалась пальцами по волосам.

— Я не знаю, что можно сказать Ивену, а чего — нет. Едва ли он поверит, что его брат способен на подобные выходки. Может, сначала мне лучше разобраться самой.

Мэрилин покачала головой.

— Ты рехнулась? Не надейся, что он будет держаться в стороне. Вокруг суда над Димитрием подняли такой шум, что его прошлое обязательно выплывет наружу… ваши взаимоотношения, убийство, даже тот факт, что его отец — Джеймс Миллер.

Роз нервно оглядела ресторан: боялась, что их подслушивают.

— Когда прошлым вечером он пришел в ресторан, у меня перехватило дыхание, все внутри дрожало.

Мэрилин опять наклонилась к подруге.

— Я… не знаю, что тебе и сказать, — прошептала она.

Роз откашлялась. Она смотрела не на Мэрилин, а прямо перед собой.

— Что тут скажешь… Я попала в передрягу и понятия не имею, как из нее выбираться. Я тебе все рассказала не только потому, что ты — моя самая близкая подруга. Если со мной что-то случится, я хочу, чтобы хоть один человек знал, что Алексис — дочь Димитрия.

У Мэрилин отвисла челюсть… так она и застыла с открытым ртом.

* * *

Димитрий протискивался сквозь толпу, бурлящую в вестибюле отеля. Нашел ряд телефонов-автоматов. Взглянул на часы, достал мелочь из кармана кашемирового пальто. Он не хотел звонить из номера. Опасался как «жучка», так и того, что его подслушает Джуел или горничная. Осторожность, как известно, вещь полезная. Он набрал номер. Гудок, второй, третий и мужской голос: «Да».

Димитрий сжал трубку обеими руками.

— Это я. Когда я получу информацию?

Пауза.

— Дай мне несколько дней. И ты получишь полное досье на Роз Миллер.

Димитрий тяжело вздохнул.

— Позаботься об этом. Мне нужно знать все, до мельчайших подробностей. Прошлое и настоящее, планы на ближайшее будущее, даже сорт кофе, который она пьет по утрам. Сколько ложечек сахара насыпает в чашку, сколько времени его размешивает. Понимаешь? Все до мельчайших подробностей. Потому-то я и плачу тебе такие деньги.

— Я этим уже занимаюсь. — И в трубке раздались гудки отбоя.

Димитрий оглядел роскошный вестибюль «Плазы». Убедился, что никто не наблюдает за ним, вышел из будки и направился к лифту. За дверьми, выходящими на 59-ю улицу, виднелся Центральный парк. «Мой мир, — подумал Димитрий, — мир богатства, в котором живут красивые и влиятельные люди». В этом мире он мог позволить себе все самое лучшее — дорогие костюмы, яхты, спортивные автомобили, личные вертолеты. И, окруженный плодами своего успеха, он мог забыть про самый тяжелый период его жизни, напрямую связанный с настоящим. Но он не позволял себе забыть прошлое, лишь благодаря ему он не чувствовал одиночества. Только Роз удавалось исцелять его раны после того, как мать его бросила. Но любовь к Роз лишь растравила эту боль, а годы, проведенные в тюрьме, довершили дело: рана так и осталась не затянувшейся навсегда. И теперь ему грозил новый срок по надуманному обвинению в рэкете.

Поначалу он воспринял обвинение как неуклюжую помеху его тщательно разработанным планам. В конце концов, прокуратура должна отрабатывать деньги налогоплательщиков. Но потом понял, что его крепко подставили. И ему пришлось признать, что на руках у прокурора крупные козыри. Когда прокуратура конфисковала его бухгалтерские книги, открылись манипуляции с цифрами. Но он-то ничего подобного не делал! Кто-то другой поработал с документацией. В этом Димитрий не сомневался. И теперь перед ним вновь замаячила тюрьма. Если маятник правосудия качнется в его сторону — прекрасно. Если нет — он готов к худшему. Он готов вновь войти в камеру. Но лишь вместе с теми, кто подставил его. На этот раз в тюрьме он будет сидеть не один.

Глава 17