Кто-то в моей могиле

Хуанита зевнула, но слишком широко и громко, чтобы зевок показался естественным:

— С чего это тебя потянуло на разговор о старом покойном дядюшке?

— Старые покойные дядюшки меня очень интересуют, особенно когда они богаты.

— Тебе там ничего не обломится.

— Догадываюсь. Мне просто любопытно. Так как же он умер?

— Он попал в автомобильную катастрофу в Нью-Мексико четыре года назад. — Хуанита пыталась сделать вид, что эта тема ей совершенно неинтересна, и с преувеличенным вниманием принялась разглядывать цветы на обоях. Но Филдингу почему-то казалось, что и ее страшно занимает и озадачивает предмет их беседы. В действительности она, похоже, не прочь поболтать об этом, несмотря на деланное равнодушие. — Он погиб прямо перед тем, как священник должен был его причастить. Поэтому моя мамаша постоянно за него молится и жжет свечки, чтобы он попал на небо. Ты же видел свечку?

— Конечно.

— Очень смешно. Она так заботится о брате, которого до этого десятки лет не видела. Можно подумать, она ему как-то насолила, а теперь пытается искупить вину.

— Ну, если б она ему насолила, вряд ли он стал бы оставлять ей свои деньги.

— Может, он про это не знал. — Она наклонилась и стала обводить острым ногтем одну из роз на обоях. На грязной бумаге остался глубокий след. — Мне кажется, она его шибко полюбила только после того, как он умер и оставил ей деньги. До этого она о нем вообще не вспоминала.

Филдинг подумал, что тот о сестре тоже не вспоминал. Один-единственный раз, перед самой смертью:

«— Перед тем как я пойду, хочу повидаться со своей сестрой Филоменой. — Ты не можешь этого сделать, Кудряш. — Я хочу, чтобы она за меня молилась, она хорошая женщина. — Ты просто рехнулся, если собираешься сейчас с кем-нибудь встречаться. Слишком опасно. — Нет, я должен с ней попрощаться». В это время у него не хватило бы сил даже на то, чтобы попрощаться. Какие уж тут деньги.

— Он оставил завещание? — поинтересовался Филдинг.

— Никогда не видела, но она говорит, что оставил.

— Ты ей не веришь?

— Не знаю.

— Когда ты впервые об этом узнала?

— За день до рождения Поля она вдруг сказала, что дядя Карл умер и оставил завещание. Если я выполню определенные условия, то буду получать каждый месяц двести долларов.

— Что значит «определенные условия»?

— Во-первых, я должна была уехать из города и рожать в Лос-Анджелесе. Полное сумасшествие. Он заинтересовался моим сыночком, хотя прежде не прислал никому ни одного подарка к Рождеству. Когда я спросила об этом мать, она сказала, мол, дядя Карл хотел, чтобы ребенок родился в Лос-Анджелесе, поскольку сам там родился. Сантименты чистой воды.

Филдинг вспомнил, что Карлос родился в Аризоне. Он говорил ему об этом, должно быть, десятки раз — Флагстафф, штат Аризона. И уж он-то знал лучше всех, что умер тот не в автомобильной катастрофе в Нью-Мексико, а здесь, в этом городишке, примерно в километре отсюда с собственным ножом между ребрами.

Так что в рассказе девчушки точным был только один факт: Камилла умер без последнего причастия.

— Подозреваю, он был очень сентиментальным, — продолжала Хуанита. — Моя мамаша тоже. Очень смешно. Я жила в Лос-Анджелесе, все шло отлично, но вдруг ей стукнуло в голову, что она хочет видеть меня и детей. Она написала в письме, мол, очень постарела, одинока, у нее слабое сердце, очень хочет, чтобы мы пожили у нее какое-то время. Джо как раз остался без работы, и приглашение оказалось как раз ко времени. Наверное, я тоже тогда помешалась. Не прошло и часа после приезда, как она уже орала на меня, а я на нее. Вот так. Она хочет, чтобы я была поблизости и одновременно подальше от нее. Но ведь так быть не может. Одно из двух. Ладно, теперь-то я собираюсь решить этот вопрос раз и навсегда. Уеду из города и больше не вернусь.

— Не знаю, удастся ли тебе уехать.

— А что такое?

— Будь поаккуратнее.

— Почему? Что мне угрожает?

Все. Разные люди. — Ему вдруг захотелось рассказать ей всю правду, по крайней мере то, что он знал. Но доверять ей Филдинг не мог, не был уверен, что она не проболтается кому-нибудь. Если же Хуанита примется болтать в присутствии тех, кто опасен, то сама окажется под угрозой и его поставит под удар. Может, она уже в опасности, только не чувствует. Его спутница по-прежнему увлеченно обводила ногтем розы на грязных обоях и настолько погрузилась в свое занятие, что по сосредоточенности напоминала художника или ребенка. — Будь любезна, прервись на секундочку, — попросил Филдинг.

— Что?

— Хватит дурью заниматься! Оставь обои в покое.

— Но так ведь красивее.

— Конечно, конечно. Но я хочу, чтобы ты меня выслушала. Ты меня слушаешь?

— Да.

— Я приехал в ваш город, чтобы повидать Джима Харкера. — Он наклонился к ней и отчетливо повторил это имя: — Джима Харкера.

— Ну и что?

— Ты ведь его помнишь?

— Никогда о нем не слышала прежде.

— Подумай!

Она нахмурилась, густые брови почти сошлись, напоминая двух изготовившихся к схватке пушистых зверьков.