Кто ты будешь такой?

Девочка открыла глаза и сощурилась от света. Где-то совсем рядом, за деревьями лаяла собака. Когда Аля снова открыла глаза – собака летела над зеленой травой, белая шерсть, вся пронизанная солнцем, сияла. И вот уже мать несла Алю по деревянной лестнице, растворявшейся в лужицах солнца. Впереди перепрыгивали через ступеньки та самая белая собака и мальчишка – синяя футболка, обесцвеченный стриженый затылок, родимое пятно под коленной выемкой.

В чужом доме пахло деревом. Окна были освещены солнцем, а на мебели и диковинных коврах лежала густая тень. Дарья Алексеевна уложила Алю на темно-красный диван в одной из комнат, на мягкие подушки с вышитыми птицами и ушла. В комнате оказалось много странных и интересных вещей, на этажерке стояли книги, на стенах висели фотографии, в углу замерло чучело большой птицы, расправившей крылья. С изогнутых спинок двух кресел свисали белые пушистые шкурки. На столике меж этими креслами стояли статуэтки, высилась бутылка, наполовину наполненная янтарной, похожей на настоявшийся чай жидкостью. Была раскрыта шахматная доска, а на ней друг напротив друга стояли одна игровая фигура и стакан с такой же жидкостью, как в бутылке.

Откуда-то из дома – он показался девочке бесконечным – раздавались голоса матери и мальчишки. Звякала посуда. Стучала чайная ложка о чашку. Скрипел пол под шагами. Включилось радио, и взволнованный женский голос произнес: «Из охваченной боевыми действиями Абхазии началась эвакуация российских туристов и отдыхающих в санаториях и домах отдыха». Аля почувствовала чей-то взгляд – из проема двери на нее смотрела собака с белой шерстью. Высунув язык, красный, блестящий, собака часто дышала. И вправду стало жарко – Аля сбросила ногами плед.

– Барса! – послышался звонкий мальчишеский окрик из глубин дома.

Собака резко закрыла пасть, весело посмотрела на Алю, разве что не улыбнулась. Вскинула морду, повернулась и важно потопала прочь, когти застучали, удаляясь, по деревянному полу. Вскоре пришла мама с чаем, села рядом, одной рукой обняла Алю за плечи, а другой поднесла чашку к ее губам.

– Я сама, – Аля взяла у нее чашку, – не уроню.

На теплом пузатом фарфоровом боку чашки краснели маки. Чай оказался сладким, сытным, с молоком. От мамы приятно пахло незнакомым душистым мылом.

– Вот мы и спаслись, – сказала Дарья Алексеевна, глядя перед собой. Сказала так, будто сожалела об этом. – Отдохнем немного и через часик-другой пойдем на электричку.

– А мы можем остаться здесь?

– Алевтина не должна говорить глупости.

Дарья Алексеевна ушла, и Аля снова осталась одна. С дивана прекрасно просматривались фотографии на стене. На одном из снимков люди в странных костюмах замерли в нелепых движениях на сцене. С другого на Алю смотрел мужчина с крупной головой, широко расставленными глазами, взгляд его Але не понравился. Рядом была еще фотография: мальчик с мужчиной, тем самым, у которого широко расставленные глаза. Стоят под одним зонтом у внушительного здания с колоннами. Оба в плащах, как-то одинаково поддуваемых ветром, в мокрых ботинках. Волосы сдуло в одну сторону.

Когда через несколько минут мальчишка, неся в горсти малину, вошел к Але, она сличила его с тем, что на фотографии, – он.

– А где мама?

– Спит. Угощайся, – он протянул сложенную ладонь, заполненную доверху ягодами.

Аля принялась за ягоды, спелые, сладкие, почти горячие. Мальчишка с любопытством разглядывал ее, а она исподтишка его. Он был старше. Глаза не вытянутые, как у Али, не темные, как у нее и мамы, а круглые, цвета речного песка под прозрачной водой. Волосы у него лежали так, будто их только что постригли и уложили.

– Страшно было в лесу?

Аля кивнула.

– Что это за фигурки? – она показала на этажерку, где у корешков книг темнели человечки.

– А, это самураи. Такие японские воины.

Он сходил и принес одну.

– На, держи, посмотри. Я хочу быть таким же как этот.

Аля взяла фигурку мужчины в широких шароварах: глаза-запятые, черные волосы стянуты на затылке в пучок. Она пощупала гладкие тонкие выступы губ, лба, носа, эфес меча – как можно хотеть быть таким смешным? Хотела это спросить, но ее охватила слабость, и она опять уснула под восхищенный рассказ мальчишки о том, какие удивительные воины были эти самураи.