Кто убил Влада Листьева?

Странная ситуация: тесные контакты с криминальным миром возможны лишь при нынешней власти, нигде в мире этого нет — между правоохранительными органами и криминалитетом стоит высокий забор, а у нас… В общем, мы едва ли не обнимаемся с главарями мафии и совсем не удивляемся, когда видим их на экране телевизора, сидящими рядом с президентом.

Такое и в страшном сне не приснится, такое раньше даже в мыслях допустить не могли — ни при царе, ни при Керенском, ни при большевиках.

И тем не менее это есть.

Как это получилось, кто объяснит? Какой дьявол забрался в наши души?»

85

Как-то Вельскому позвонил Ястржембский, помощник президента, руководивший связями с общественностью и с прессой — не последний человек на Кремлевском холме — и сказал:

— Сегодня мы с президентом были в Министерстве иностранных дел на встрече с дипломатами. Там была одна женщина — не знаю, кто она, как там очутилась, — то ли родственница кого-то из мидовцев, то ли приглашенная…. Суть не в этом. Она попыталась пробиться к президенту, но ее не подпустила охрана. А женщина эта, вполне возможно, способна помочь следствию…

— Следствию? По какому делу? — На контроле у Вельского было столько дел, что запутаться можно, а Ястржембский что-то тянул, не открывал карт.

— Делу об убийстве Влада, — сказал Ястржембский. — Она уверяла, что знает людей, убивших Влада.

— Координаты этой женщины у вас есть?

— У Вельского шло совещание и надо было быстрее закончить этот разговор.

— Координаты я записал. Холопина Пелагея Сергеевна… Вот ее телефон.

Вельский записал на бумажке номер телефона и прямо там же, на совещании, отдал бумажку Трибою:

— Держите, Петр Георгиевич. Очередная палочка-выручалочка. В кавычках, естественно.

Трибой посмотрел на генерального прокурора, все понял, грустно улыбнулся.

— Подсказка с барского плеча.

Вельский в свою очередь также все понял, но оставить без внимания звонок помощника президента не мог.

— Это был звонок Ястржембского, — сказал он.

— Сам звонил? Лично?

— Сам звонил.

Трибой вновь грустно улыбнулся и, глянув в бумажку, спрятал ее в карман.

— Пелагея Сергеевна — архаика какая… И откуда она только взялась? Пелагея Сергеевна… В Москве таких имен, может, два и наберется, не более.

Трибой теперь по «Владову делу» выходил на Вельского напрямую, без всяких предварительных договоренностей: когда было нужно, поднимал телефонную трубку и появлялся в кабинете генерального прокурора.

Вечером он зашел к Вельскому, рассказал, что за женщина, эта Пелагея Сергеевна.

История, которая с ней случилась, и впрямь удивительная, такое ни в каком отделении милиции придумать не смогут — подставкой не пахнет… Тут что-то другое.

В один из дней, в середине недели, Холопина решила съездить на дачу, проверить, все ли там цело, — ведь в наше бандитское время дачи вспарывают одну за другой, будто консервные банки, и выгребают оттуда все содержимое…

Вагон был почти пустой. Напротив Пелагеи Сергеевны, через ряд, уселись на скамейку трое улыбчивых молодых людей, вполне интеллигентного вида, хорошо одетых, единственное что плохо — громкоголосых. Холопину громкоголосые люди раздражали, и она закрыла глаза, сделала вид, что спит. А потом и сама не заметила, как провалилась в некую одурь — человеком она была не самым здоровым, иногда ее одолевали приступы, заканчивавшиеся, как правило, обмороком. Так случилось и в этот раз — она, словно убаюканная стуком колес, отключилась.

Парни, сидевшие напротив внимания на нее не обращали — дремлет облетевший божий одуванчик, и пусть себе дремлет… Небось, едет проверить, цело ли лукошко с луком и банка с горохом, оставленные на даче на зиму.

Очнулась Пелагея Сергеевна оттого, что сквозь ватный туман забытья услышала имя «Влад». И знакомую фамилию. Фамилию человека, которого она любила, смотрела подряд все передачи с его участием, писала ему восторженные письма (правда, Влад ни на одно из них не ответил, но это ничего не значило) и горько плакала, когда его убили.

И вдруг возникло знакомое любимое имя. Хотя уже столько лет прошло, как его не стало, сердце Пелагеи Сергеевны все равно молодо вздрагивало при его имени: слишком памятны были голос Влада, его улыбка, речь, особая манера вести телепередачи — он никогда не давил на человека, находящегося у него в гостях, как это делают сейчас многие короли голубого экрана, не обрывал его, не хамил, не отвечал, как в Одессе, вопросом на вопрос…

И вот снова она слышит его имя.

Это ведь как бальзам на душу. Пелагея Сергеевна сквозь сон почувствовала, как у нее сами собой раздвигаются в улыбке губы, но в следующий миг улыбка превратилась в некую гримасу скорби.

Хорошо, что молодые люди ничего не заметили. Они были увлечены разговором о Владе.

Рассказывали такие подробности, от которых леденеет и останавливается сердце. Смаковали подробности того, как они несколько лет назад убили Влада: кто из них сделал первый выстрел, кто второй, кто наступил ему ногой на горло, чтобы добить, — Влад оказался удивительно живуч.