Кто убил Влада Листьева?

Настоящих людей, я имею в виду людей чести, осталось раз-два и обчелся. Люди не то чтобы ссорятся или бьются на кулаках в потешном бою — люди убивают друг друга. Ни за что. Ни за понюх табаку. И грабят, грабят, грабят — каждую минуту, каждую секунду запускают руки в чужой карман. Если же кто-то мешает им это делать — немедленно хватаются за оружие.

Происходит это в основном в Москве — тут каждый день вспыхивает стрельба. На периферии же обстановка много чище, честнее, проще, воздух там свежее.

Особенно лживой, продажной оказалась наша интеллигенция. В первую очередь интеллигенция творческая. Эти люди, не все, конечно, но большинство из них, готовы служить кому угодно, любому богу, хоть коммунистам, хоть демократам, хоть Ельцину, хоть Ампилову или Жириновскому — лишь бы кормили. Лишь бы была выпивка с закуской.

Есть писатели, которым, например, стыдно говорить, что они — писатели. Я знаю литераторов, которые, заполняя анкету, в графе «профессия» готовы написать «электрик», либо «учитель», либо «инженер», но никак не «писатель», — им неудобно за профессию, за собратьев по перу. Перед Россией, если судить по большому счету, неудобно.

Писатели разделись перед народом до исподнего, догола, показали свои немытые тела и провонявшую потом, вином и несвежей едой одежду. Многие из них никогда уже не подадут друг другу руки. И имущество свое они потеряли.

Ко мне приходил Сергей Владимирович Михалков, старший из клана Михалковых, жаловался, что писателей лишили последнего — поликлиники. А ведь среди литературной братии немало фронтовиков, да и сами лиходеи от пера в большинстве своем — пожилые люди, которым требуется постоянная врачебная помощь.

Теперь же поликлиника перешла к какому-то бандиту, израильскому подданному по прозвищу Валера-Доктор. Я дал задание Московской прокуратуре проверить, в чем дело.

Москвичи проверили. Ситуация оказалась печальной. Среди писателей имеются люди, которых можно назвать неделикатным словом «вор». Не буду объяснять, как это было сделано, но представители писателей в Литфонде — некоторые деятели руководящей верхушки вместе с главврачом просто-напросто продали поликлинику, современное здание, начиненное современной аппаратурой. А Валера-Доктор, уголовный авторитет, просто-напросто заплатил по счетам. Увы, заплатил честно.

Все финансовые проводки по этой сделке оказались честными. Поликлиника уплыла, а писатели остались с носом…

Можно было бы, конечно, вмешаться и возбудить уголовное дело, ухватить виновных за ушко да выволочь на солнышко, но пусть уж писатели разберутся в этом сами. То же самое — и с главным писательским издательством.

В общем, в какую сторону ни погляди, куда ни сунься — везде криминал.

Операция по развалу Советского Союза была хорошо продумана, спланирована и осуществлена… Можно только похлопать в ладони: браво! Чувствуется, за океаном довольны сделанным. Еще бы — на это угрохали столько десятков лет и столько денег!

Говорят, что Ленин, создавая «Союз социалистических…», изначально допустил ошибку и заложил формулу распада в самой идее Союза. Не в этом допустил просчет Владимир Ильич. Он просто не мог предположить — не то чтобы просчитать, а даже предположить, что среди его партийных потомков окажутся такие люди, как Горбачев и Ельцин, — люди, для которых окрики из-за океана окажутся важнее, чем голос собственного народа. Ну а уж сравнивать умы Ленина и того же Горбачева — занятие вовсе бесперспективное. Сколько томов написал Ленин? За пятьдесят? А Горбачев? Разве можно их сравнивать?

Операция по развалу Союза писателей, очень мощной организации, была также тщательно спланирована за рубежом. Те из писателей, кто принял в ней участие, естественно, на стороне Ельцина, получили должности, медальки на грудь, гранты, возможность издаваться сколько хочешь, профессорские места в зарубежных университетах, кое-кому даже выдали новые квартиры, лауреатские и нелауреатские звания, почетные… Ну, например, звание заслуженного мелиоратора. Но таких отмеченных — немного. Остальных же просто смели в мусорную корзину. Как обрывки бумаги либо ненужное, отслужившее свое тряпье.

Удивительная вещь! И это писатели — властители душ наших.

Время, конечно, спросит со всех — кто где был и чем занимался, а история все расставит по своим местам. Только, когда это произойдет, нас уже не будет в живых.

Увы!

Прокуратура, конечно, не писательская братия, тут продажных душ будет много меньше, но, как говорится, и у нас все это есть.

Накаты на прокуратуру случались такие, что никакая плотина не могла выдержать, все трещало по швам. Печать — хорошо подкормленная, сытая, наглая — добавляла треска. Того и гляди все посыплется.

И должно, по идее, было посыпаться: ведь за прошедшие пять — семь лет многие из тех, кто сидит ныне на вершине пирамиды, стали преступниками — нахапали, наворовали, кого-то сгноили, понастроили хоромов, таких же видных и роскошных, как кремлевские, хотя на зарплату их максимум что можно было построить — шалаш в Разливе. Но сумели нахапать господа… А теперь трясутся — вдруг придется отвечать?