Кто убил Влада Листьева?...

Вряд ли заслуживает обсуждения аргумент Олега Лобова: дескать, общественность не поймет, если никого не снять. Невозможно и объяснить, почему из множества руководителей правоохранительных органов выделены эти двое. Пока следствие не дало результатов, никто не знает, кто больше повинен в недосмотре, повлекшем преступление. Может быть, это как раз В. Брин с А. Ильюшенко? А может быть, и сам президент, который уже несколько месяцев не может найти для страны полноправного генпрокурора?

Я отнюдь не исключаю, что Г. Пономарев и В. Панкратов заслужили наказание за слабую работу. Но почему такое решение в отношении двух совершенно разных люден пришло в голову двоим совершенно независимым руководителям ведомств в один день и час, да как раз тогда, когда голова должна быть занята поисками убийц?

Да, были слова, сказанные президентом на другой день после убийства. Не указ, не распоряжение — просто мнение, высказанное явно сгоряча под влиянием понятных эмоций. Это мнение ни к чему формально не обязывает ни В. Крина, ни А. Ильюшенко, которые могут решать данный кадровый вопрос независимо от президента, но не должны его решать, не считаясь с московскими властями. И резкая реакция Ю. Лужкова сразу находит объяснение: из-под него выбивают силовые структуры столицы. И удар наносится из президентского окружения — это очевидно. Но можно ли найти на политической сцене России людей, более близких друг другу, надежнее защищающих друг друга в критические часы, чем Ельцин и Лужков? Какой повод дал Лужков для такого с ним (да в конечном счете — именно с ним) обращения?

Не видно такого повода. Во всяком случае, никто его вслух не называл. Логически можно предположить только одно: изменился не Лужков, изменилась ситуация. Близится начало предвыборного марафона — парламентского, который плавно перейдет в президентский. Несколько политиков уже объявили, что вступают в президентскую гонку. Все это происходит в условиях, донельзя неблагоприятных для Бориса Ельцина (если он все же решит баллотироваться): побоище в Чечне уменьшило его шансы до предела. В таких условиях у кого-то из президентской команды может появиться соблазн: заблаговременно нейтрализовать вероятных конкурентов. А вероятен любой, кто влиятелен и популярен.

Если причины превратностей, постигших руководство Москвы, именно таковы (а других убедительных объяснений, повторяю, не видно), то это самая плохая игра, которую можно было придумать.

Прежде всего это плохо для Москвы. Если Лужков вынужден будет уйти, это станет трудновозместимой потерей для огромного города. При всех обременительных для бюджета увлечениях (вроде восстановления храмов) Юрий Лужков умудряется сохранять хозяйство столицы в состоянии не худшем, а в чем-то и лучшем, чем было до всеобщего экономического кризиса. На фоне разрухи во многих сферах экономики страны это невозможно не оценить.

Во-вторых, это плохо для судьбы российской демократии. Не такие методы предвыборной конкуренции следовало бы вводить в обиход.

В-третьих, это несомненно плохо для самого Бориса Ельцина. И уж для него будет плохо даже в том случае, если эти предположения ошибочны и никакого предвыборного умысла за «наездом» на Лужкова нет. Если даже причины конфликта не связаны с выборами, то последствия будут связаны несомненно. Кто-кто, а Борис Ельцин должен это знать. В свое время несправедливость руководства КПСС в отношении Ельцина стала могучим двигателем предвыборной кампании будущего президента России. Своими руками выталкивая Лужкова на тропу президентской гонки, Ельцин может совершить роковой для себя шаг.

В последнее время все очевиднее выявляются как бы две линии действий президента России. Одна линия — последовательные шаги по пути рыночных и демократических реформ. Она явно диктуется пониманием того, что только так можно добиться общего успеха в политике.

Другая линия диктуется то ли нетерпением, то ли сомнением в результативности политики реформ. Это линия импульсивных силовых действий, очень часто дающих результат, обратный желаемому.

В этом втором разрушительном ряду — прежде всего война в Чечне. В этом же ряду и искусственный конфликт президентской власти со столичной. Словно две руки действуют без согласования: одна строит, другая — разрушает. Тот, кто подталкивает «вторую руку» президентской политики, похоже, прекрасно понимает, сколь неблаговидны его действия. Они не только готовятся втайне от общественности, но и осуществляются как бы на пробу: получится — не получится. Если не получится — отступить, отложить или отказаться от намеченного. Вот н конфликт с Лужковым как бы полузавершился полунамеком на полу примирение во время праздничного концерта вечером 7 марта.

Что же теперь, общественность может больше не тревожиться? А чего ждать назавтра от этой второй руки?»

Вместо того, чтобы отвечать на вопросы, информировать читателя о том, что твориться «в верхах» журналист эти вопросы ставит, причем неизвестно перед кем.

Известно изречение, что история во второй раз повторяется как фарс, а вот в первый — это всегда трагедия.