Кто в списке у судьи?

– Холост, никогда не был женат, возможно, живет один. Всюду понатыкал серьезных камер. Почтенный судья, респектабельный член общества. Уважаем коллегами-юристами. А также избирателями. Ты – психолог-криминалист, чего тебе еще?

– Никакой я не психолог, говорю же, это отдельная специальность.

– Поняла. Предположим, у тебя есть шесть убийств, при этом о подозреваемом ты молчишь. Что сказали бы в такой ситуации лучше психологи-криминалисты ФБР?

– Чего не знаю, того не знаю.

– Но ты ведь мог бы с кем-то проконсультироваться? В конфиденциальном порядке?

– К чему это? Ты уже и так знаешь убийцу.

Им нравилось отдыхать в милой маленькой гостинице «Уединенные дюны» на сорок номеров. Все окна тут выходили на океан, а пляж был буквально в двух шагах. Они заселились, оставили нераспакованные вещи в номере и поспешили в бассейн. После, устроившись за столиком в тени, заказали ленч и бутылку охлажденного вина. На дальнем краю бассейна резвилась молодая пара: казалось, под водой между ними что-то происходило. Рядом мерцал в лучах заходящего солнца ярко-синий Мексиканский залив.

Когда в бутылке осталась ровно половина вина, на столике завибрировал телефон Элли.

– Это еще что?

– Извини.

– Я думала, мы договорились: никаких телефонов за ленчем. Свой я оставила в номере.

Элли схватил свой мобильник.

– Это сотрудник, которого я упоминал. У него есть парочка знакомых психологов.

– Ни в коем случае! Пусть звонит. Я уже столько наговорила, что больше не хочу обсуждать это дело.

В конце концов вибрация прекратилась. Элли спрятал телефон в карман с таким видом, будто решил больше никогда к нему не прикасаться. Официант принес крабовый салат и подлил им вина. Как по щелчку пальцем наползли облака, солнце скрылось.

– Местами возможны ливни, – сказал Элли. – Помнится, это было в метеоприложении. Оно на моем телефоне, но телефон спрятан в карман и впредь неприкосновенен.

– Ну его! Дождь так дождь. Мы же никуда не идем. Можно задать один вопрос?

– Валяй.

– Сейчас почти три часа, на календаре пятница. Твой начальник знает, где ты?

– Приблизительно. Он знает, что я уехал на уик-энд с девушкой. Что скажешь про свою Клеопатру?

– Наплевать мне на нее, как и ей на меня. Через два-три месяца ее у нас уже не будет.

– А ты, Лейси? Как долго ты сама там продержишься?

– Вопрос в точку! Я застряла в бесперспективном месте, давно надо было оттуда сбежать. Но куда?

– Оно не бесперспективное. Ты любишь свою работу, это важно.

– Возможно. Может, и люблю – иногда. Но мы давно перестали напрягаться. Мне стало скучно. Наверное, я слишком часто жалуюсь тебе на это.

– Мне ты можешь все выложить.

– Даже самые глубокие, самые темные секреты?

– Пожалуйста! С радостью послушаю.

– Сам ты ничего подобного мне не расскажешь, Элли. Ты не такой. Ты – агент до мозга костей и никогда не забудешь об осторожности.

– А что бы тебе хотелось узнать?

Улыбнувшись, она отпила вина.

– Например… Где ты будешь год спустя?

Он нахмурился и отвернулся.

– Это удар под дых. – Он тоже сделал глоток вина. – Даже не знаю… Я проработал в бюро восемь лет, мне все нравится. Я всегда думал, что дотяну там до пенсии, буду гонять плохих парней, пока в пятьдесят лет меня не усадят в кабинете, а в пятьдесят семь выпрут, это без вариантов. Но теперь я уже не уверен… То, чем я занимаюсь, часто бывает увлекательно и совсем редко – скучно, но очевидно, что это работа для молодых. Я смотрю на ребят под пятьдесят и вижу, что они практически выгорели. А ведь пятьдесят – далеко не старость, Лейси. Не уверен, что из меня получится карьерист.

– Ты стал думать об уходе?

– Да. – В этом было нелегко сознаться, и Лейси сомневалась, что Элли когда-либо произносил это вслух. Он, поболтав вино в своем бокале, выпил еще и продолжил: – Дело вот в чем. Я проработал в Таллахасси пять лет, пора и честь знать. Все чаще звучат намеки на передислокацию. Это часть нашей работы, никто из нас подобного не избежит.

– Тебя переводят?

– Этого я не говорил. Но в ближайшие месяцы не исключено некоторое напряжение.

Лейси оторопела и очень не хотела, чтобы он это заметил. Она не ожидала, что это станет для нее таким ударом. С мыслью о том, чтобы остаться без Элли, казалось, она не сможет примириться. Стараясь говорить как можно более спокойно, она спросила:

– Куда тебя отправят?

Он рассеянно оглянулся – так делают бывалые агенты, желая убедиться, что ни у кого вокруг не вызвали интереса, – и ответил:

– Пока это держат в тайне. Директор собирает специальную национальную бригаду по группам ненависти, меня вроде как приглашают в нее войти. Я еще не ответил ни да, ни нет. Даже если бы я согласился, то нет гарантии, что на мне остановятся. Это будет отряд элитных агентов.

– Так куда тебя потом могут перебросить?

– То ли в Канзас-Сити, то ли в Портленд. Пока это только предварительные наметки.

– Ты устал от Флориды?

– Нет, но я устал тратить выходные на погоню за преступными картелями. Устал жить в дешевой квартире, устал от неуверенности в будущем.

– Роман на расстоянии – это не для меня, Элли. Я предпочитаю, чтобы ты был рядом.