Кто вами управляет?

У Джима действительно был изумительный музыкальный центр. И поскольку в технике я был далеко не профессионал, мне было интересно. Но спустя несколько минут я понял, что лекция будет очень длинной, с изобилием технических деталей, которые были выше моего понимания. Джим все говорил и говорил. Я пытался понять из его слов хоть что-нибудь и довольно долго делал вид, что внимательно слушаю. Но, несмотря на все свои усилия, скоро почувствовал, что глаза у меня слипаются и я начинаю клевать носом. Какова же была моя радость, когда он все-таки закончил свои разъяснения!

В завершение вечера мы поблагодарили супругов за приглашение и стали собираться домой. Вдруг, как гром среди ясного неба, Джим объявил: «Ребята! Я еще не рассказал вам, какую перепланировку мы собираемся сделать в доме! Прошу вас, задержитесь еще на несколько минут». Мы обещали няне вернуться домой к определенному часу и уже опаздывали, поэтому я сказал: «Спасибо, Джим, но нам надо идти. Может, как-нибудь в другой раз».

Джим начал уговаривать: «Ну останьтесь! Всего на секундочку. У нас такие грандиозные планы»!

Меня все это начинало раздражать, поэтому я сказал уже чуть тверже: «Нет, в самом деле, мне очень жаль, но нам действительно пора». Джим сник: «Действительно, вы правы! Перепланировка – это уже слишком! Не хватало еще грандиозных планов! Ха-ха-ха». Эти слова можно было бы считать шутливыми, но произнесены они были так, чтобы вы поняли: человек на вас обижен.

Наконец мы с Барби добрались до машины. По пути домой мы обсудили прошедший вечер. Наши впечатления были схожи. Она полагала, что по сути своей Джим неплохой парень, но общаться с ним длительное время было крайне сложно. Мы посмеялись немного над собой по поводу того, что один вечер посвятили обеду с соседями, но теперь еще один вечер нам придется посвятить своей моральной реабилитации после событий этого обеда.

Но самым сильным впечатлением вечера была жалость к Линде. Мы с Барби чувствовали расположение к ней, и после ухода у нас остался неприятный осадок при воспоминании об отношении к ней Джима. Она была чудесным человеком, и с Джимом у нее наверняка возникали проблемы. Мы провели в его обществе всего несколько часов, а ей приходилось постоянно иметь дело с его манерой поведения и общения.

Мы оба понимали, что вряд ли у нас появится желание снова встретиться с этой супружеской парой в одной компании. Возможно, Барби с Линдой будут продолжать поддерживать дружеские отношения. При нынешнем напряженном темпе жизни мы стараемся общаться с теми, кто нам больше по душе. Но меня огорчало, что нам придется отказаться от встреч вчетвером, поскольку Линда мне была симпатична, и, кроме того, я отметил для себя, что вечер, подобный проведенному нами с Линдой и Джимом, для них, судя по всему, был не первым опытом. Скорее всего, не многие гости могли выдержать сколько-нибудь длительное общение с Джимом.

В этой ситуации оказалось несколько человек, потерпевших поражение: мне не удалось установить отношения с соседями, Линда потеряла возможность общаться с более широким кругом людей, а Джим, можно сказать, терял возможность поддерживать контакты с теми, кто мог бы помочь ему измениться.

Я люблю маму, но…

В кабинете психологической помощи мне приходилось сталкиваться с целым рядом подобных ситуаций. Расскажу об одной из них.

Как-то я работал с Тони. Это был неплохой парень и хороший работник. Но его мать, Эвелина, настолько разрушительно влияла на него, что не только семья, но и эмоциональное состояние Тони находилось в опасности. Если вы полагаете, что в жизни такие случаи – редкость, вы ошибаетесь. Это случается гораздо чаще, чем нам бы хотелось. Просто мы не всегда обращаем внимание на подобные ситуации. Вот некоторые факты.

Эвелина страдала тяжелой формой алкоголизма, причем отказывалась признавать свою болезнь. Жила она отдельно от сына, но не настолько далеко, чтобы Тони и его жене Джен трудно было навещать ее. Она звонила Тони несколько раз в день, а иногда даже глубокой ночью, просила Тони приехать, потому что ей одиноко или потому, что, как ей кажется, у нее начинается приступ безумия и она ждет кризиса. Иногда это было правдой, и тогда она могла поджечь вещи, дом или покалечить себя. Она отказывалась переехать в лечебницу, где за ней могли ухаживать, и вместе с тем ее состояние не было настолько критическим, чтобы можно было говорить о принудительной госпитализации. Она никогда не посещала никаких групп поддержки, поскольку ее «единственным другом и поддержкой» был Тони. Зависимость Эвелины от Тони была безграничной.

Когда она приходила к ним домой, дети сторонились ее. Их пугала ее путаная, несвязная речь. Тони не мог принимать гостей, потому что она могла позволить себе закатить скандал, оскорбить людей. Случалось даже, что ему приходилось звонить в полицию с просьбой найти мать, когда она убегала из дома, оповещая всех соседей и прохожих криками о неуважительном и даже пренебрежительном к ней отношении Тони или Джен.