Кто виноват?

— Неправда ваша! Минфин пригрозил урезать зарплату депутатам, и мы вынуждены были…

— Были, не было… Какая разница, если авторитет нашей партии поставлен под удар?

— Да какой там авторитет? За вас только слепые старухи голосуют!

— А за вас маргиналы!

— Кто бы ни голосовал, но мы старейшая партия страны, а по составу самая молодая.

— Дурней с претензией на власть везде хватает. Вот и Россия ещё не обеднела подобными «талантами»…

Спор между тремя ветеранами предвыборных баталий мог продолжаться бесконечно долго, а глава правящей партии словно бы в рот воды набрал. Но вдруг оглушительно чихнул и, воспользовавшись замешательством коллег, обратился к Ивану Лукичу:

— Я вот о чём подумал. А что, если организовать трансляцию нашей встречи по телевидению? Нам нечего скрывать от народа, пусть знают, кто выступает за диктатуру, а кто за высадку десанта ВДВ на остров Пасхи. Я уж про Чукотку не стану говорить, там уже давно проложено метро и созревают апельсины круглый год.

Идею с трансляцией не поддержали, а на чукотском метро не стали заострять внимание — пойди проверь, есть ли оно или нет, но даже если уже функционирует, всё равно это чудо из чудес запишет себе в заслугу правящая партия. Поэтому продолжили спор о достоинствах электората…

Если бы Ивану Лукичу сказали, что он по-прежнему спит, с радостью поверил бы, но, увы, такого человека не нашлось. Поэтому и вынужден был ещё целый час слушать обвинения в клевете, в передёргивании фактов, в обмане избирателей. Слава богу, что до драки дело не дошло, но президентский кабинет партийные функционеры покинули слегка побитые, так ни о чём и не договорившись. Только глава правящей партии задержался по просьбе Ивана Лукича.

Причина в том, что за время этой перебранки к Антону Евгеньевичу Мясоедову накопилось множество вопросов. И дело не в «чукотском метро» и не в заполярных апельсинах — Иван Лукич всего-навсего хотел понять, что из себя представляет демократия по-думски, и получил такой ответ:

— Что тут долго рассуждать? Народ проголосовал за нашу партию, то есть не все, но подавляющее большинство. Это значит, что люди нам доверяют и мы можем делать всё, что посчитаем нужным.

— А как быть с интересами меньшинства?

— Так ведь, Иван Лукич, всем невозможно угодить! Как говаривала моя тёща, царство ей небесное, на вкус и цвет товарищей нет, вот и выбираем меньшее из зол.

— Но если приходится ущемлять права меньшинства вопреки требованиям конституции?

Антон Евгеньевич замахал руками, словно бы отгонял назойливую муху:

— Нет, что вы, этого не может быть! Впрочем, если иногда случается, обиженные имеют право обратиться в суд, в прокуратуру.

— Думаете, их там поймут?

— А почему бы нет? Там люди образованные, опытные.

У Ивана Лукича в таких делах был кое-какой опыт, но рассказывать о своих злоключениях не стал, только спросил:

— Вы помните, что написано в пятьдесят пятой статье нашей конституции?

— А как же? — удивился такому вопросу Антон Евгеньевич и процитировал: — "В Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина".

— Это второй пункт статьи, но есть ещё и третий. Там сказано примерно следующее: права и свободы могут быть ограничены законом, если это необходимо для защиты прав и законных интересов других лиц. Ну и далее по тексту. Теперь представим, что некие чиновники заинтересованы в увеличении своей зарплаты, а денег для этого в бюджете нет. Как этого добиться?

Антон Евгеньевич только развёл руками:

— Сразу как-то не соображу…

— А я вам подскажу. Чиновников у нас три миллиона, а работающих пенсионеров более восьми миллионов. Если каждому такому пенсионеру урезать пенсию на пять тысяч, это позволит повысить зарплату чиновникам в среднем на тринадцать тысяч. По-вашему, такое решение Госдумы соответствует принципу народовластия? Если понимать это в более широком смысле, готов ли народ пожертвовать собой ради ваших интересов?

Другой бы сразу записал Ивана Лукича в иностранные агенты, но, когда такое говорит сам президент, тут надо бы подумать прежде, чем делать выводы.

На этом разговор закончился, поскольку Антон Евгеньевич так и смог внятно ответить на вопрос. А по дороге в штаб-квартиру партии всё пытался найти ошибку в этих вычислениях, но так и не нашёл: «Опять меня подставили! Они там в Думе нахимичат, а я снова виноват».

Глава 4. Жил-был доцент…

Жил, не тужил. На высокие должности внимания не обращал, в чужие кошельки не заглядывал. Папа — профессор, мама — профессорша. Что ещё требуется от наследника — не уронить в грязь лицо и сохранить верность семейным традициям. И вот, надо же…