Кто вы здесь, в Америке?(СИ)

Я обитаю в волшебном мире Америки. Счастливые, бодро улыбающиеся люди жаждут приобщить меня к непреходящей эйфории. Секрет их оптимизма прост - нужно только купить. Что именно? Да что угодно, "Спрайт", новые удобрения, кошачью еду, контрацептивы, машину... Им без разницы, что именно ты купишь, только раскошеливайся и перестань, в конце-концов, стесняться . Меня похлопывают по плечу:

- Ну, ну, не жмись же... Давай... Да, что ты, в натуре? Купи, и все будет замечательно. -

В красивых машинах летят по фривеям уверенные, не ведающие сомнений люди. Не одо-левают их мучительные раздумья и мир под луной предстает простым, четким и кристально ясным. Они с азартом толкутся в магазинах. Они улы-баются. Они активны и энергичны.

Нет, что-то, все-таки, здесь не так. Неуло-вимо присутствует ощущение некой фундамен-тальной неправильности. Присмотритесь поприс-тальнее, и увидите, что это царство самодвижу-щихся механизмов. Стандартные улыбки, стандар-тные слова. Стандартны развевающиеся на ма-шинах американские флаги. Вся жизнь из готовых кирпичиков. Стандартны мнения и реакции. В сущности, говорить о мнениях даже как-то нелов-ко. Мнение есть там, где присутствует способность думать и обобщать. Здесь вместо беседы обмен ин-формацией, что можно приравнять к общению с компьютером. Нажал на клавишу, получил ответ. Если запрос выходит за рамки запрограммирован-ного, компьютер пошлет вас подальше.

Где-то на периферии непреходящего лико-вания, на обочине разноцветной толчеи и мель-тешения присутствую я. Не могу отделаться от мысли, что во всем действе прослеживается из-начальная бессмыслица и нелепость. А зачем, собственно говоря, происходит все это самозаб-венное коловращение?

В Америке (да и не только в Америке) сама постановка такого вопроса говорит окружающим, что перед ними идиот-хроник. И спорить с этим трудно.

Я делаю жалкие попытки включиться в общую игру. Но как-то не получается. В смысле, что в голове почему-то настойчиво жужжит:

- Господи! Да это же дурдом... Ну, что ты, в самом деле.... -

Я маскируюсь. Иногда удачно, иногда не очень. Лет пятнадцать-двадцать тому назад играть участника было легче. Сейчас постарел. Одышка мучает и полежать охота. Иногда, собравшись с си-лами и помахав руками, чтобы разогреться, делаю очередную вялую попытку.

- Да с вами я, как же иначе? Хотите, сделаю десять приседаний? А то, хотите, анекдот.... Что вы, братаны, да вот он, я, весь перед вами! Во - фас, профиль, улыбка - все, что полагается. Смотрите, даже галстук надел. -

Не верят, паразиты. Не могу больше вхо-дить в образ.

И жена объясняет мне, кто я такой, не ут-руждая себя дипломатией. Соглашаюсь, грустно кивая головой.

И так всю жизнь. Возможно ли, что все про-исходящее вокруг есть проявление массового су-масшествия? Голос внутри меня уверенно говорит: "Ясно дело - слону понятно". Но проще и безопас-нее признать, что сумасшедший я, а не они.

Казалось бы, ну и ладно, сумасшедший, так сумасшедший. Сиди себе в сторонке на завалинке. Смирно положил руки на коленки и притоптыва-ешь себе валенками, радостно улыбаясь пролета-ющим птичкам.

Нет. Не дают. Моя смирная, никому не мешающая поза раздражает. Мешает и бросает вызов. Всю жизнь в ней видят протест. И меня с завидным упорством приобщают к паноптикуму.

А поэтому я старательно и послушно симулирую телодвижения, которые должны со-общить собратьям по разуму, что мы вместе, что я пою в хоре.

Удачнее всего оказалась маска переводчика. От меня сразу все отстали. Мимикрия получилась на удивление успешной. Так, смотрите – видите меня? А теперь отойдите назад, еще чуть-чуть... ну, видите? Кого, кого… – меня видите? Вот, о чем я и толкую, не видно на общем фоне - пятно какое-то серое расплывчатое, вроде как кочка на болоте. Только уши торчат, но это ничего, можно веточки в них воткнуть.

Вспомните первомайские демонстрации. Вокруг каждой колонны обязательно суетился че-ловек с красной повязкой на рукаве. На повязке золотыми буквами написано "Распорядитель". И все ясно. Понятно, почему он бегает и машет ру-ками, и никто не задает ему дурацких вопросов.

Такую же повязку одел и я. Только на ней было начертано "Переводчик". И много лет никому не приходило в голову, что я на завалинке, что я их перехитрил. Иначе бы затерзали, затоптали и заму-чили.

В России вообще народ откровенный. Уви-дев мою сидящую в сторонке фигуру, спрашивали прямо и просто:

- Ну, ты чего, вааще? Дурак, что ли? Может, дебил? А ну, давай, вставай! А ну, прыгай с нами! -

В Америке никто не смотрит и никто ничего не говорит. Здесь и так все ясно, потому что все за-несено в программу.

Нажимаешь клавишу. На дисплее возникает надпись:

- Род занятий? -

Отвечаешь: - Дистрибьютор подгузников. -

Вопрос: - Годовой доход? -

Отвечаешь: - Сто тысяч в год. -

Надпись на дисплее: - Маладэц, дарагой! -

В моем случае все несколько иначе.

- Род занятий? -

Подумав, несколько нерешительно впеча-тываю: "Секьюрити оффисер", - а про себя думаю: - А хрен его знает, какой у меня здесь род занятий. -

О доходе меня даже не спрашивают. Ответ высвечивается сразу и большими буквами: