Кто Вы, «Железный Феликс»?

Амнистии. Успешному проведению военных и чекистских операций в районах, охваченных повстанчеством и бандитизмом, а также уменьшению количества заключенных в лагерях и тюрьмах, ликвидации последствий Гражданской войны способствовали регулярно объявлявшиеся решениями высших и местных органов власти амнистии, как правило, к знаменательным датам. Они свидетельствовали и о гуманности власти, вели к отрыву рядовых участников от руководителей восстаний и банд.

Вопрос об амнистиях, прежде чем стать решением высших государственных органов власти, всесторонне обсуждался высшим политическим руководством страны на уровне Политбюро ЦК РКП(б). Он касался как отдельных групп граждан, так и конкретных лиц. В общей постановке вопроса только в годы нэпа он был рассмотрен 16 августа 1923 г.; о порядке проведения амнистии врангелевцев и савинковцев по предложению ЦК КПУ — 30 марта 1922 г.; об амнистии белой эмиграции — 20 апреля 1922 г.; о немедленном освобождении бывших басмачей, перешедших на сторону советской власти и сложивших оружие, — 6 ноября 1923 г.; о предоставлении персональной амнистии карельским беженцам, не успевшим зарегистрироваться до 1 мая 1924 г.-16 марта 1925 г. В некоторых случаях предметом специального обсуждения был вопрос о предоставлении персональной амнистии, как это было 24 ноября 1921 г. при решении судьбы генерала Слащева[349].

Дзержинский лично просил об амнистии некоторых лиц, не приурочивая это к определенны датам. Так, 23 мая 1921 г. он направил в Президиум ВЦИК письмо Большого Лухтана, ходатайствуя о вынесении постановления «о полном забвении грехов в прошлом до Октябрьской революции т. Лухтана. Товарищ Лухтан по отзывам всех товарищей и учреждений, с которыми и в которых он работал, достоин быть в рядах борцов за пролет, дело. Между тем, грехи его прошлого, не преданные формальному забвению, дают возможность возникновению клеветы и мешают ему работать. Я обратился за советом к т. Сольцу (председателю Центральн. Контрольн. комиссии) и тот того же мнения, что такого человека не следует отталкивать и что надо раз и навсегда поставить крест на его прошлом»[350]

.

Председатель ОГПУ проявлял заботу о трудоустройстве некоторых амнистированных. После освобождения в МК РКП(б) пришел меньшевик Богданов-Хорошев. Секретарь ЦК Михайлов сообщил об этом в ОГПУ. Дзержинский предложил Кацнельсону: «Надо ему дать работу. Он товаровед, химик, колорист по краскам, кооператор. Такого надо, безусловно, использовать, дав ему максимальную нагрузку. Наведите о нем справки в Секр. Отделе — чтобы знать его историю. Он участвовал в Ярославском восстании. Я думаю, что его можно бы использовать…Адрес у Михайлова из МК. Богданов знает несколько языков»[351].

По амнистиям из тюрем и лагерей тысячи людей возвращались к мирному труду. Таковых было бы значительно больше, если бы амнистии не носили ограничительный характер. Так, 3 ноября 1921 г. в честь четырехлетней годовщины октябрьской революции Президиум ВЦИК объявил полную амнистию всем рядовым участник военных организаций Колчака, Деникина, Врангеля, Савинкова, Петлюры, Булак-Балаховича, Пермыкина и Юденича в качестве рядовых солдат, путем обмана или насильно втянутых в борьбу против Советской власти». Им была предоставлена возможность вернуться в Россию на общих основаниях с возвращающимися на родину военнопленными, НКИД, НКВД и ВЧК были обязаны «немедленно принять все необходимые меры к обеспечению за ними прав, даруемых им настоящим постановлением[352].

Амнистированным, как правило, давались твердые гарантии от возбуждения судебного преследования. Но в инструкции о проведении амнистии солдат белых армий было подчеркнуто, что «не пользуются амнистией: фельдфебели, подпрапорщики, прапорщики, подпоручики, корнеты, юнкера, участники кадетских отрядов, делопроизводители в гражданских и военных учреждениях белогвардейских армий (военные чиновники), а также соответствующие вышеперечисленные чины других видов войск»[353]

. Амнистия также не распространялась на осужденных за бандитские преступления, за участие в белогвардейских заговорах, шпионаже и открытых вооруженных выступлениях, на служивших в карательных частях и на деятелей антибольшевистских партий[354]. Эти люди, не прощенные и преследуемые советской властью, оставались в рядах тех, кто сражался с ней с оружием в руках. Мешало и своеобразное понимание амнистии в некоторых органах безопасности.

И в то же время по этому декрету были освобождены от наказания, независимо от срока осуждения, сектанты, не связанные с контрреволюционными организациями, осужденные за невыполнение продразверстки, участники Кронштадтского мятежа рабочие и крестьяне, «вовлеченные в движение по малосознательное™», дезертиры Гражданской войны.