Читаем КТО ВЫ, "ЖЕЛЕЗНЫЙ ФЕЛИКС"? полностью

В приказах Ф.Э. Дзержинского указывалось на необходимость учета того, что в сознании народа, в его памяти были воспоминания о крепостничестве, великодержавных гонениях, резне в Закавказье. Встречавшиеся факты грубого обращения с населением строго осуждались в чекистской среде. Он требовал от своих сотрудников ведения борьбы с великодержавными тенденциями, чуткого отношения ко всем народам, уважения национальных обычаев и традиций. Встречавшиеся факты грубого обращения с местным населением им строго осуждались, а к сотрудникам, нарушавшим принципы национальной политики, принимались меры административного воздействия.

Интернациональное воспитание было частью нравственного воспитания. Следует иметь в виду, что в Советской России главным критерием морали и высшей ценностью культуры была поддержка и укрепление власти большевиков. Гуманизм и общечеловеческие ценности были отнесены к области мелкобуржуазной культуры. Это своеобразное «оголение» человека, освобождающее его от моральных ограничений, привычка к аргументации подавления и насилия было следствием эпохи войн и революций. Участие в арестах, реквизициях, конфискациях, арестах не могло не оказывать психологического воздействия, не вызывать у них изменений в сознании. И в органах безопасности понимание морали и норм нравственности было несколько деформировано господствующей идеологией.

Кстати, эти понятия в то время не были основными требованиями ни одной политической партии, а не только РКП б). Все это в нема-

лой степени предопределило утверждение психологии, атмосферы, методов и политической риторики времен Гражданской войны в обществе и стало живительным источником сталинизма.

Впоследствии в советской историографии сформировалось представление о чекистах, как о рыцарях революции, ее беззаветных и бесстрашных защитниках, а сам термин причислен к наиболее популярным в советской политической лексике. Но в действительности в рассматриваемый период все было далеко не так однозначно. В чекистской среде сложно переплетались готовность к самопожертвованию, честность и честолюбие, вседозволенность и самодовольство, суждение о себе как о передовой части партии и как о «чернорабочих революции» и пр. Поэтому отношение к чекистам в обществе было сложным и чаще всего негативным (как и прежде ко всем работникам спецслужб Российской империи). Чувство неприязни не столько к сотрудникам, сколько к методам работы ВЧК-ОГПУ, было широко распространенно и среди значительной части коммунистов, особенно с дореволюционным стажем. Безусловно, часть критических замечаний в адрес чекистов даже со стороны членов правительства не соответствовала действительности. Например, утверждение Г.Я. Сокольникова о «привилегированном положении» чекистов75.

Это заявление было сомнительным в части материального положения, но бесспорно в другом, в привилегированных отношениях с властью, точнее к осуществлению ими властных функций в пределах предоставленных прав. Имея власть, они боролись с внешними и внутренними противниками. Но их число не уменьшалось не потому, что их столько было, а по другой причине: в органах ВЧК-ОГПУ годами культивировался образ врага. Даже в день 5-ой годовщины органов ГПУ Ф.Э. Дзержинский говорил, что ГПУ «имеет миллион врагов,...они живы и питают надежды на интервенцию и взрыв изнутри». Верно подметил В.П. Макаренко, что «специфика большевизма, состоит в использовании принципа: научный социализм есть истина в последней инстанции, и она должна быть навязана народным массам, которые не способны понять свои интересы из-за систематического оглупления...»76

.

В вопросах нравственного воспитания сотрудников основные усилия Дзержинского были направлены на то, чтобы обеспечить влияние членов партии на беспартийных личным примером, постоянной заботой о своих подчиненных. В процессе воспитания многое зависело от личных качеств руководителей. Среди них большинство было преданных идее, боровшихся за ее осуществление, не жалея себя и своей жизни. Но встречались и другие, число которых возрастало по мере бюрократизации госаппарата, ослабления общественного контроля за работой чиновников от ведомства безопасности, все более проявлявшейся двойной морали.

С каждым годом менялся микроклимат в чекистских коллективах, особенно негативно влияла начавшаяся борьба с оппозицией и политические процессы, поиск все новых противников власти.

В период, когда органами безопасности руководил Дзержинский, предметом особой заботы было утверждение нравственного климата в чекистских коллективах, создание в их атмосферы сотрудничества. Он писал: «Я ужасно дорожу миром у нас, а это может его обеспечить и дать возможность многое увидеть и знать по внутренней жизни. - писал Ф. Э. Дзержинский. Дружность, по-моему, необходимое условие успеха и силы нашей»77.

Нравственность была залогом успеха в повседневной работе чекистов. В июльской 1918 г. «Памятке сотрудникам ЧК», которую утвердил председатель ВЧК, говорилось о том, что должен помнить каждый комиссар, следователь и разведчик, работая по розыску должен:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное