Читаем Кто Вы, «Железный Феликс»? полностью

В годы Гражданской войны чекисты, особенно их руководители, пользовались большими правами. Об этом можно судить по мандату А.Х. Артузову, подписанному 30 октября 1920 г. Ф.Э. Дзержинским и В.Р. Менжинским, как особо уполномоченному Особого отдела ВЧК, который командировался на Западный и Юго-Западный фронты для ознакомления с деятельностью особых отделов. При обнаружении каких-либо злоупотреблений со стороны должностных лиц он получил право «немедленного ареста и предания суду виновных с немедленным доведением об этом до сведения начальников особых отделов фронтов и Особого отдела ВЧК.

Тов. Артузову предоставляется право свободного посещения всех мест заключения, допроса арестованных, пересмотра дел и перечисления по своему усмотрению за собой всех дел и арестованных лиц, не исключая лиц, о которых уже вынесены приговорыи исполнение каковых тов. Артузов имеет право приостанавливать.

Тов. Артузову предоставляется право внеочередного пользования всеми средствами сообщения, а также разговоров по прямому проводу и отправки телеграмм военных вне очереди без печати за счет Особого отдела ВЧК.

Для успешного выполнения данных тов. Артузову поручений все гражданские, военные и железнодорожные учреждения, а также губчека и РТЧК. обязаны оказывать тов. Артузову всемерное немедленное содействие»{171}

.

Окончание Гражданской войны объективно способствовало серьезным переменам в политике и практике ведомства безопасности, потому что произошли некоторые сдвиги в политической системе в сторону либерализации и отказа от чрезвычайщины и террора, некоторое расширение прав граждан и ограничение прав чиновников госаппарата. Но реальная власть сохранилась в руках большевиков, остались неравенство при выборах в советы, лишение избирательных прав по «классовой принадлежности». И народ продолжал жить по законам военного времени. Во многих губерниях сохранялось исключительное и военное положения на основе «Положения о чрезвычайных мерах охраны революционного порядка».

Исключительное положение вводилось при контрреволюционных выступлениях и иных посягательств на органы власти и отдельных ее представителей, неисполнении или противодействия законным распоряжениям власти со стороны отдельных лиц, если они грозили принять массовый характер, в случае массовых посягательств на личное имущество, при стихийных бедствиях пр. Военное положение вводилось в том случае, когда данная местность становилась театром военных действий или получала для военных целей особо важное значение.

Эти решения принимались постановлениями ВЦИК и СНК сроком до трех месяцев и при необходимости продлевались. Но постепенно, в соответствии с новыми условиями и задачами государства в первые годы нэпа, начинает перестраиваться работа его аппарата, содержание и методы деятельности, в том числе и ВЧК. И здесь решающее значение имело мнение В.И.Ленина, видевшего новое в определении задач чекистов в том, чтобы они более активно участвовали в борьбе на бескровном фронте труда, «который теперь выдвигается на первый план с точки зрения строительства советской власти, с точки зрения укрепления рабоче-крестьянской власти и восстановления разрушенного хозяйства»{172}.

1 января 1921 г. на расширенном заседании Коллегии ВЧК с представителями местных ЧК и центральных управлений и отделов ВЧК был определен порядок отношений ВЧК с ЧК автономных республик и областей РСФСР. В постановлении Коллегии говорилось, что представители ЧК автономных республик и областей подчинены помимо центра высшему органу власти области или края, и все распоряжения ВЧК и ЧК автономных республик принципиального характера должны проходить через представителя ВЧК; в оперативном отношении местные ЧК подчиняются ВЧК, а их представители, как правило, являются уполномоченными ВЧК в своих республиках, а нередко и членами Коллегии ВЧК. Наиболее централизованными оставались чекистские органы на транспорте и в армии.

После рассмотрения вопроса о карательной политике ЧК было решено поручить Президиуму разработать проект циркулярного письма к местным органам ЧК о сокращении до минимума судебных функций ВЧК с сохранением непосредственной расправы лишь в случаях активных вооруженных выступлений и необходимости повышения авторитетности трибуналов путем передачи последним для суда всех дел, возникших в ЧК, и направления в их аппараты своих людей; провести определенную линию к сокращению деятельности ведомственных трибуналов и сосредоточению судебных функций в едином виде трибуналов; поручить Президиуму «предложить НКЮ организовать отдельные сессии нарсудов при ЧК, что разгрузит последние от чрезмерного скопления дел и втянет нарсуды в область более живой и массовой работы»{173}.

8 января 1921 г. Дзержинский подписал приказ № 10, в основу которого лег принцип создания специального режима для буржуазии и передача рабочих на поруки заводских комитетов, причем особое внимание обращено на то, чтобы ЧК прибегала к арестам лишь в случаях действительной необходимости{174}.

Перейти на страницу:

Все книги серии Секретные миссии (Аква-Терм)

Кто Вы, «Железный Феликс»?
Кто Вы, «Железный Феликс»?

Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы».Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции.Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании?Как относился Железный Феликс к женщинам?Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам?Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского?Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.

Александр Михайлович Плеханов

Биографии и Мемуары / История

Похожие книги

120 дней Содома
120 дней Содома

Донатьен-Альфонс-Франсуа де Сад (маркиз де Сад) принадлежит к писателям, называемым «проклятыми». Трагичны и достойны самостоятельных романов судьбы его произведений. Судьба самого известного произведения писателя «Сто двадцать дней Содома» была неизвестной. Ныне роман стоит в таком хрестоматийном ряду, как «Сатирикон», «Золотой осел», «Декамерон», «Опасные связи», «Тропик Рака», «Крылья»… Лишь, в год двухсотлетнего юбилея маркиза де Сада его творчество было признано национальным достоянием Франции, а лучшие его романы вышли в самой престижной французской серии «Библиотека Плеяды». Перед Вами – текст первого издания романа маркиза де Сада на русском языке, опубликованного без купюр.Перевод выполнен с издания: «Les cent vingt journees de Sodome». Oluvres ompletes du Marquis de Sade, tome premier. 1986, Paris. Pauvert.

Донасьен Альфонс Франсуа Де Сад , Маркиз де Сад

Биографии и Мемуары / Эротическая литература / Документальное
Адмирал Советского флота
Адмирал Советского флота

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.После окончания войны судьба Н.Г. Кузнецова складывалась непросто – резкий и принципиальный характер адмирала приводил к конфликтам с высшим руководством страны. В 1947 г. он даже был снят с должности и понижен в звании, но затем восстановлен приказом И.В. Сталина. Однако уже во времена правления Н. Хрущева несгибаемый адмирал был уволен в отставку с унизительной формулировкой «без права работать во флоте».В своей книге Н.Г. Кузнецов показывает события Великой Отечественной войны от первого ее дня до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»

«Ахтунг! Ахтунг! В небе Покрышкин!» – неслось из всех немецких станций оповещения, стоило ему подняться в воздух, и «непобедимые» эксперты Люфтваффе спешили выйти из боя. «Храбрый из храбрых, вожак, лучший советский ас», – сказано в его наградном листе. Единственный Герой Советского Союза, трижды удостоенный этой высшей награды не после, а во время войны, Александр Иванович Покрышкин был не просто легендой, а живым символом советской авиации. На его боевом счету, только по официальным (сильно заниженным) данным, 59 сбитых самолетов противника. А его девиз «Высота – скорость – маневр – огонь!» стал универсальной «формулой победы» для всех «сталинских соколов».Эта книга предоставляет уникальную возможность увидеть решающие воздушные сражения Великой Отечественной глазами самих асов, из кабин «мессеров» и «фокке-вульфов» и через прицел покрышкинской «Аэрокобры».

Евгений Д Полищук , Евгений Полищук

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное