Кто вынес приговор

Вошли двое - Рябинкин и Каменский - агенты первого разряда. Каменский - крупный мужчина с широким лупоглазым лицом, в картузе черном, в брезентовом плаще и ботинках на толстенной подошве - молча присел на диван. Этот - местный житель, работал до империалистической войны монтером в коммерческом училище. В войну на турецком фронте при тридцатиградусном морозе вместе с другими солдатами - рязанскими, тамбовскими, тверскими мужиками - карабкался по кручам на крепость Эрзурум. Не добрался, остановила пуля. Пролежав несколько часов, обморозил лицо, ноги. Да еще свалилась по дороге санитарная линейка - лошади понесли вдруг в темноте, напуганные воем шакалов. Лежал в госпиталях до конца войны. В гражданскую сопровождал цистерны с бензином на восток для Красной Армии, тоже натерпелся всякого. В губрозыске три года, по рекомендации самого Ярова: земляки они, с одной окраины, чуть ли не в мальчишках вместе гоняли латухи да шарили вьюнов по заводям корзинами.

Рябинкин, тот недавно в розыске. Лицо у него доброе, и какой-то он отзывчивый на все, с каждым умеет поговорить. С одним раскурит цигарку, с другим о доме потолкует, с третьим пышкой с базара поделится, четвертого поругает за что-нибудь... Положено ему быть внимательным ко всем помогает потому что секретарю партийной ячейки при губмилиции. Он же ведет кружок политграмоты раз в неделю, часто выступает с докладами о событиях в мире.

Сняв фуражку и бросив ее на диван рядом с Барабановым, Иван обошел всех, здороваясь за руку. После этого спросил с любопытством:

- Ну, молчит?

- Молчит, - поняв, о ком идет речь, нехотя отозвался Костя, не отнимая рук от огня.

- Не оборвалась бы цепь...

Костя удивленно глянул на него, подумал: "Тоже, значит, цепь видит Рябинкин".

- Может, и оборвется, - отозвался он, потирая нажженные щеки. - А может, и цепи-то нет. Пустяк какой-то.

Кулагин сказал вроде как одному инспектору:

- Говорит, по ошибке написал ордер, в суматохе. Нет, не пустяк, покачал он головой, сдвинув брови, как будто был недоволен словами инспектора: - Кто-то еще да прячется за ним. Кто-то да есть...

- Если есть, значит, узнаем, - ответил Костя, прислушиваясь к щелчкам в печи. - Ну, а как вы съездила в село, Антон Филиппович? - спросил он Каменского. - Как та старуха?

- Своей смертью, - ответил Каменский, почему-то улыбнувшись виновато. - Помылась вечером в баньке, попила чаю с малиновым вареньем, легла на голбец да и не проснулась.

- Без тоски и без боли, - вставил Саша, нагибаясь за железным прутом, чтобы поправить дрова в печи.

Каменский вытер лицо платком, вдруг точно озлили его слова Карасева:

- А мы тоже позябли с Иваном. У лошади ноги больные, плетется еле-еле, а сугробы уже. В трактире, под городом, попросил я горькой русской аршинчик. Невмоготу...

Он поднял голову, туго свернулась багровая шея, охваченная воротом свитера.

- Бородка вроде как показалась... Приехал тоже, значит, из уезда.

В коридоре послышалась суматоха, топот, явственно прозвучал голос начальника губрозыска Ивана Дмитриевича Ярова:

- Опять одна лампочка перегорела. Не губрозыск, а застенок Иоанна Грозного. Или тебе, Семенов, все равно - темно, светло ли? Таракан ты, что ли?

Что ответил дежурный, Костя не разобрал, донесся сердитый голос Ярова уже возле дверей "дознанщицкой":

- А чье же дело, Семенов? Может, собака Джек за тебя ввернет лампочку? И на полу какой-то мусор. Убрать немедленно!

Он сначала заглянул в комнату, увидел агентов, вошел, мягко ступая сапогами. Кожаное пальто его, длинное, до пят, блестело тускло. Лицо, круглое, с черной узенькой бородкой, тоже блестело. Он снял плюшевую кепку с вытянутым, как клюв, козырьком, смахнул с нее снег себе под ноги, точно раскланялся перед всеми сидящими в комнате.

- Что засиделись, товарищи?

- С обхода вернулись, - пояснил Костя. - В подвалах да в чердаках назяблись.

- Ну, что там этот Миловидов? - тоже в свою очередь задал вопрос Яров. Костя взъерошил гладкие черные волосы - какое-то чувство вины перед начальником пряталось у него в душе. Взяли преступника, а он молчит.

- Все так же на память жалуется, - сказал он, и агенты улыбнулись вдруг непонятно почему. Начальника губрозыска рассердили эти улыбки:

- Ускорить дело надо... Завтра же передайте следователю. Лучше бы Подсевкину... С Замшевым вели разговор?

- Молчит тоже. Не знает ничего...

- В магазине были?

- И в магазине были, - ответил сердито Костя, недовольный тоном начальника. - Опрашивали продавцов, на склад зашли. Видеть видели, а кто он - не знают. Ну, будем искать, Иван Дмитриевич.

Яров удовлетворенно кивнул головой:

- Ну, ладно тогда. А я вот с автозавода. Обещали нам скоро полугрузовой автомобиль "фиат". Побыл я у них там на коммунистическом собрании. Узнал, что скоро грузовики с автозавода в пробег уйдут по Туркестану.

Он вытер лицо платком, поднялся, и всем стало ясно, что мирный разговор кончился, а будет серьезный разговор: