Кто взорвал Америку?

— Не пытайтесь узнать мое подлинное имя. Вы знаете меня. Вы все давно знаете меня. Я тот самый негр, за которым вы охотитесь и которого боитесь. Я негр, такой же, как те сотни негров, которых вы убили. Вы знаете меня. Я негр, я слуга, я бедняк, я безработный. И я знаю вас. Мы все вас знаем — вы убийцы и грабители. Вы охотитесь за нами, вы грабите нас. Теперь те, на кого вы охотитесь, не дадут вам спать спокойно. Мы будем бескомпромиссны во имя наших детей. Смерть фашистам, которые мешают жить приличным людям!

Она слушала этот монолог в состоянии, близком к отчаянию. Ее первоначальные надежды улетучивались. Формула: требование выкупа — получение денег — ее освобождение — не сработала.

Чин сказал:

— У твоего отца есть двадцать четыре часа на ответ. Зоя, по характеру самая жесткая из них, добавила:

— Если твой отец не заплатит, ты уже труп.

Гелина, наиболее симпатичная, утешила ее:

— Не горюй. Отец заплатит.

Теко, который служил во Вьетнаме, кричал на нее в гневе:

— Ты просто буржуазная шлюха. Что мы с тобой возимся?..

Она многое узнала от них. Особенно о тюрьмах. Чин повидал немало тюрем и этим гордился. По его словам, в тюрьмах рождались революционеры, особенно черные революционеры. Капиталистическое государство сажает черных лидеров по обвинению в изнасиловании или грабеже, чтобы не дать им возможность сражаться против истеблишмента. Но в тюрьме из них выковываются настоящие революционеры.

Чем больше они рассказывали ей о тюрьмах, тем больше она утверждалась в мысли, что тюрьма — это место, для которого они созданы.

Они убеждали ее в том, что заключенные составляют целый класс и одновременно это — главный источник будущих потенциальных революционеров.

Один молодой человек с таким знанием дела рассказывал ей о калифорнийской тюрьме, что она подумала, что он там сидел. В этой тюрьме держали людей с психическими отклонениями, и она решила, что он насильник. Он рассказывал ей, что в тюрьме заключенным дают наркотики, чтобы они не могли сопротивляться.

Часами он сидел рядом с ней, читая ей коммунистическую литературу: «Коммунистический манифест», пособие для партизан под названием «За освобождение Бразилии» и маленькую книжку изречений Мао Цзэдуна.

У каждого из них было любимое изречение из Мао. Но они повторяли:

— Все левые читают Мао. Но только мы решились действовать.

Они были уверены, что рано или поздно революция разразится в США. Правда, не верили, что доживут до этого дня. Были готовы отдать жизнь во имя будущей революции. Она верила им, когда они говорили, что все умрут, если агенты ФБР обнаружат их укрытие.

Они разговаривали лозунгами. Они читали вслух эти книжки ей и самим себе. Их речь была полна марксистских и маоистских формул, которые они повторяли вновь и вновь. Как только кто-то из них открывал рот, она уже знала, что он (или она) сейчас скажет. В первые дни она не могла их слушать и молила Бога о том, чтобы они ушли и оставили ее в покое. Потом она стала сходить с ума от одиночества и страха. Когда она слышала человеческий голос, ей становилось легче.

В душе она смеялась над их лозунгами, но спорить не решалась. Иногда они читали ей отдельные заметки из газет — о революционных акциях в Пуэрто-Рико, Мозамбике и на Филиппинах. Иногда она не знала, что и думать. До своего похищения она мало что знала об окружающем мире и мало о чем задумывалась. Она даже не читала ежедневные газеты. Тем не менее вся ее натура противилась тому, что они ей внушали.

Над ее словами и ценностями они смеялись. Ее любовь к ведению домашнего хозяйства и кулинарии они считали проявлениями буржуазного духа. Обручальные кольца — проявлением мужского шовинизма. Сам брак — чисто буржуазным способом закабаления женщины. Моногамия — типично буржуазное изобретение, отрицающее свободу мужчины и женщины. Покупку новой мебели, разведение газонов в равной степени они сочли разбазариванием денег, которые могли бы служить благу бедняков. Ее спортивный автомобиль — игрушка, которой забавляются капиталисты в то время, как бедняки умирают от голода. Тем более они отрицали необходимость отмечать дни рождения.

Она изучала историю искусств — они считали, что это время она должна была посвятить народу. Они считали, что черные и другие угнетенные народы могут возглавить борьбу за освобождение. Только народы третьего мира знали, как вести эту борьбу. Белые для этого дела не годились. Тем более, что с исторической точки зрения они проявили себя предателями дела угнетенных народов.

— Белые братья и сестры должны гордиться тем, что им выпало такое счастье — сражаться под руководством черного фельдмаршала, — часто повторял Чин…

Ее продержали в заключении пятьдесят семь дней. Пока она, считавшая, что каждый день может быть последним, в страхе за свою жизнь, не заявила, что готова присоединиться к террористам. Чтобы убедиться в ее надежности, они заставили Патрицию участвовать в ограблении банка.

Впрочем, вопрос о том, почему она все-таки присоединилась к террористам, не так прост и многие годы занимал американских психологов, пытавшихся истолковать мотивы ее поведения.