Кто живёт на чердаке? Сказки про домовых

– Понимаешь, Люба, – Соколовский-Квартирный задумчиво огладил бороду, – у квартирных ведь своё назначение есть. То есть нет, не так – своё назначение есть у каждого. Только людям с этим непросто. У людей назначение разное бывает. Им его самим искать приходится. Кто-то так и не находит и всю жизнь живёт несчастным… Нам, домовым да квартирным, легче. Мы с рождения своё назначение знаем. Мы живём для того, чтоб в нашем доме были лад, уют и порядок. Нянчить детей и присматривать за младшими – прямая домового обязанность. Если в каком доме ребёнок плачет непрерывно, кричит по ночам часто – плохой в том доме квартирный, или даже вовсе его нет. А Нюся – умница, она своё дело знает. А если не делать того, что ей назначено и на роду написано, она будет очень несчастной… ты ведь этого не хочешь?

– Не хочу, – Люба нахмурилась. – Я только хочу, чтобы всё было как раньше. И все при этом были счастливые.

– Знаешь, дорогая, – грустно сказала Аделаида Семёновна, в очередной раз ставя на плиту чайник. – Как раньше, к сожалению, никогда ничего не бывает. А может, и к счастью. Время идёт только в одну сторону, и то, что проходит, уже не повторяется. Зато обязательно приходит что-то новое. Поэтому нужно обязательно радоваться тому, что у тебя есть. И даже если это потеряешь – тому, что у тебя было, и тому, что осталось… Мне-то можешь поверить, – она тяжело вздохнула.

Люба с удовольствием поверила бы Аделаиде Семёновне, но она не совсем поняла все эти путаные «что есть» и «что было». Впрочем, её уже заинтересовала новая мысль.

– А у меня тоже есть назначение?

– Ну конечно, – кивнул старый домовой.

– А какое у меня назначение?

Соколовский-Квартирный пожал плечами:

– Тебе решать, тебе искать… вам, людям, непросто.

Люба на несколько секунд задумалась.

– А потом, – она с надеждой подняла голову, – ну то есть когда они подрастут, когда будут как я сейчас – Нюся тогда станет прежней? Тогда ведь даже можно будет играть всем вместе?

– Для тебя – уже нет, – отрезала Маруня.

Соколовский-Квартирный строго посмотрел на неё, потом обернулся к Любе:

– Видишь ли. Когда они подрастут… Боюсь, ты перестанешь видеть Нюсю. И всех нас – тоже… и имена наши забудешь…

– Как это?! – Любе не верилось, что такое возможно. – Ни за что я не забуду!!

– К сожалению, забудешь, – вздохнула Аделаида Семёновна. – Все забывают. Лет в 10–12 человек постепенно начинает думать как взрослые и так же видеть мир… Меня ты, скорее всего, будешь, как все, считать просто выжившей из ума старухой. Может, и не будешь, конечно. Это тоже тебе решать. А если я однажды напомню тебе о Нюсе… ты, может быть, вспомнишь, что у тебя была странная кукла с таким именем… или выдуманная подруга.

– Поня-я-ятно, – протянула Люба.

На самом деле было ничего не понятно. И ещё было так странно думать, что ничто и никогда уже не будет по-старому, что ей даже захотелось заплакать. Но ведь вот же они – и мудрый Соколовский, и ворчливая Маруня, и замечательная Аделаида Семёновна – и никуда они пока от неё не делись. И даже Нюся пока никуда не делась – она там, наверху, всё та же весёлая и озорная Нюся. Все, кого Люба любила, были пока с ней. И конечно же, с ней были ещё мама и папа, и уж они-то совершенно точно с ней останутся. И маленькие братья Рома и Тёма – они тоже останутся, и надо ещё хорошенько познакомиться с ними.

А потом, когда-нибудь, – Нюся будет играть уже с Ромой и Тёмой. А Люба, оказывается, забудет про неё…

– Я пойду домой, – Люба поднялась из-за стола. – Маме, наверное, помочь нужно.

Про себя она решила: «Ни за что не забуду!»

* * *

Когда Люба вернулась домой, мама возилась на кухне. Она теперь всё время, когда не баюкала близнецов, что-то мыла, стирала, гладила и чистила. Сегодня, похоже, опять приходили гости, и в мойке на кухне возвышалась целая гора посуды.

Люба заглянула в спальню. Нюся баюкала одного из близнецов. Подняв глаза на Любу, она весело улыбнулась – совсем как обычно – и подмигнула. Люба кивнула ей и отправилась на кухню.

– Мам! – Она тронула маму за руку. – Давай я сама домою посуду. Ты иди, там, кажется, один из мальчиков проснулся.

– Вроде бы не плачет, – удивилась мама.

– Ну тогда просто отдохни. Я домою. Иди, мам.

Мама присела на корточки и чмокнула Любу в кончик носа.

– Спасибо, солнышко. Но потом непременно сразу ложись спать! Я зайду пожелать тебе спокойной ночи. Нужно хорошенько выспаться!

Мама была уже в дверях кухни, когда Люба снова окликнула её:

– Мам! А вы будете по мне скучать, пока меня не будет?

– Конечно, – мама выглядела слегка удивлённой. – Мы ведь тебя любим. Ты же знаешь?

Люба улыбнулась. Какая же она глупая!

– Ага.

* * *

В постели Люба долго ворочалась с боку на бок. Завтра – на море! От радостного предвкушения сосало под ложечкой и уснуть было ну совершенно невозможно.

А вдруг, как переживала мама, они и в самом деле забыли положить в чемодан что-то самое важное? И у всех-превсех – даже у Миши Славина! – это самое важное будет, а у неё – нет?..

А ещё было немного странновато и страшновато – целых две недели без мамы и папы!