Кто живёт на чердаке? Сказки про домовых

В этот момент Араму удалось наконец поймать черепаху, и та немедленно укусила его за палец. Если тебя когда-нибудь кусала черепаха, ты знаешь, что это очень больно, и не станешь осуждать Арама за то, что он вскрикнул и выпустил свою питомицу из рук. Та тут же припустила в направлении тамбура. Это была очень проворная черепаха.

– Безобразие! – нахмурился Купейный и встопорщил усы. – Я буду вынужден сообщить начальнику поезда. О контрабанде и безбилетном проезде.

– Контра… Что? Да вы что, издеваетесь?! – изумился Арам. Он уже снова настиг черепаху и накрыл её рюкзаком. – Что я такого сделал?

– Сделал или не сделал – не мне решать. А у тебя дикое животное без намордника. Лично я ни за что не отвечаю в такой ситуации, – Купейный сдёрнул с головы фуражку, смял её в руках, а затем снова нахлобучил почти до самого носа и сердито продолжил: – Утром во всём разберёмся. Сейчас тебе в любом случае пора спать.

– Да! – с облегчением воскликнул Арам. – Я умираю от желания поспать немедленно! Мой растущий организм нуждается в здоровом ночном сне! Доброй ночи!

Он хорошо знал, что рано утром они сойдут с поезда, а значит, есть надежда, что вопрос о документах и наморднике для черепахи не потревожит хрупкую психику Константина Алексеевича.

* * *

Арам только-только удобно устроился на своей верхней полке, положив шевелящийся рюкзак рядом с подушкой, как пронзительно заверещал будильник в телефоне Константина Алексеевича.

– А? Что?! – Заспанный вожатый резко сел и принялся озираться. Миша тоже приподнял голову, сонно хлопая глазами. Арам, прижав к себе драгоценный рюкзак, старательно делал вид, что спит. Дёма, всхрапнув, только перевернулся на другой бок.

Поезд замедлил ход, в очередной раз резко дёрнулся и наконец остановился.

– Ч-чёрт… – шёпотом пробурчал Константин Алексеевич, вскочил и принялся, неловко поворачиваясь и ударяясь плечами о верхние полки, натягивать шорты. Мимоходом он выглянул в окошко, пытаясь разглядеть своих коллег.

В окно было видно, что на совершенно пустом полустанке в круге света под фонарём, нетерпеливо оглядываясь вокруг, стояла девушка лет восемнадцати, с длинной русой косой, одетая в светлые шорты до колен и синюю майку. Вокруг девушки возвышались эвересты и фуздиямы из огромных кофров, чемоданов, клетчатых сумок и даже, кажется, каких-то сундуков.

– Однако! – присвистнул Константин Алексеевич и тихо добавил: – Надеюсь, это не наша…

Миша с любопытством выглянул в окно:

– А вдруг наша?

– Боюсь, – вздохнул Константин Алексеевич, – помочь ей надо в любом случае. Похоже, она одна… Кстати, наших-то две штуки должно быть. Так, молодые люди! Кто тут помочь вызывался?

Дёма продолжал безмятежно посапывать во сне. Арам старался не шевелиться. Не то чтобы он не хотел или ленился помочь. Просто у него были все основания предполагать, что, если он отлучится из купе, его рюкзак может предпринять новую попытку к бегству.

– Ладно, – Константин Алексеевич снова вздохнул и посмотрел на Мишу, – хоть ты вставай. Там одному не управиться. Возьмёшь те чемоданы, что на колесиках.

– Ага…

– Поторапливайся, тут стоянка короткая…

Когда Миша и Константин Алексеевич вышли из купе в коридор вагона, на какую-то секунду им показалось, что прямо на них несётся цунами. Или тайфун. Или ещё какое стихийное бедствие из тех, которым много в жизни повидавшие синоптики дают нежные женские имена…

Весило цунами не меньше центнера и одето было в длинное платье с рисунком из крупных цветов марсианской окраски. На шее у стихийного явления болталось длинное ожерелье из трех рядов крупных красных бусин. Впрочем, шея – понятие условное, поскольку в действительности дама обладала длинным рядом подбородков, заканчивавшимся где-то в глубине декольте. С лица сыпалась светлая пудра, пламенела малиновая помада. Над верхней губой выступили капельки пота, и где-то между ними ещё одной каплей казалась крупная, выпуклая родинка. Прическа феноменальной дамы решительно не вязалась со всем остальным обликом: она представляла собой встопорщенный ёжик, выкрашенный в угольно-черный цвет с кроваво-красными «перьями». На затылке волосы были обесцвечены. Дама тяжело дышала, колыхаясь всем телом и бормоча что-то бессвязно-гневное.

– Ааа! Вы здесь! Это вы! – Неизвестная при виде вожатого обвиняюще протянула руку и ткнула в него пальцем.

– Н-не я, – растерялся Константин Алексеевич.

– В лагерь – вы? – задыхаясь, уточнила дама. Разговаривала она решительным басом.

Константин Алексеевич растерялся ещё больше и только молча кивнул.

– Так чего вы тут торчите?! Сейчас поезд тронется! Кто, по-вашему, должен помочь нам с чемоданами? – С этими словами она развернулась на каблуках и устремилась в направлении тамбура.

Константин Алексеевич пожал плечами и поплёлся следом.

На перроне в окружении чемоданов по-прежнему топталась одинокая девушка.