Кубанский огонь

Но фондовая панама – лишь часть правды. С 1910-го по 1912 год цена на нефть в мире выросла вдвое. В Кубанской области англичанам удалось парализовать усилия русских нефтяников. Накануне Первой мировой войны под контролем АМК находилось 92,6 % всей местной добычи. И насколько выросла эта добыча? Под стать ценам? Увы, нет. Она не прекратилась, конечно. Но темпы сильно отставали от того же Плоешти, где нефть была хуже, а себестоимость выше. В Майкопе с 7,8 миллиона пудов добычу едва подняли до 9,16 миллиона, и она застыла примерно на этой отметке. А в Румынии с 1 миллиона пудов довели до 82 миллионов! Другие месторождения России – Баку и Грозный – бурлили и кипели. Видимо, так решили хозяева скважин: заморозить Кубань, чтобы поддерживать завышенные цены на нефтепродукты. Просто бизнес, ничего личного… В Плоешти англичане наживались вместе с немцами. Вспомним, как долго Румыния выбирала, на чьей стороне ей вступить в мировую схватку. И едва не метнулась к кайзеру. В 1917 году британское правительство подозревало компанию «Шелл» в том, что она поставляет добытую в Плоешти нефть противнику! И экспроприировало британскую часть «Европейского нефтяного союза» из-за преобладания в нем «Дойче банка».

Впрочем, конкуренты-нефтедобытчики всегда были неразборчивы в средствах. Так, знаменитые беспорядки на промыслах в Баку в 1904–1906 годах были инспирированы, судя по всему, из-за рубежа. Фабричный инспектор Батумского округа Д. Я. Сущевский сообщал в докладной записке от 3 апреля 1910 года: «Планомерность организации забастовок в Батуме и Баку, большие денежные средства, которым были снабжены рабочие, указывают на то, что забастовки были организованы людьми с обширными капиталами, интересы которых требовали крушения экспорта русского керосина. Таковыми являются конкуренты последнего на мировом рынке: «Стандарт Ойл», «Европейский нефтяной союз», учрежденный немецкими банками… Им понадобилось ограничить вывоз за границу русского керосина, что и было исполнено».

В 1912 году в Лондоне была создана наконец-то «Русская генеральная нефтяная корпорация» с чисто русским капиталом. Туда помимо Манташева, Гукасовых, Лианозовых вошли крупнейшие петербургские банки. Казалось бы, вот сильный игрок, который оттеснит англичан и разовьет русскую нефтяную отрасль. Но вместо борьбы с островитянами новая корпорация ополчилась против Товарищества братьев Нобель. Такого же, как бы сейчас сказали, резидента российской экономики. Пока свои пихались со своими, британцы без помех скупили все, что хотели…

А самые большие барыши вызревали на нефтяных полях Юго-Западной Персии. Там-то русское топливо, имевшее близкие выходы в Черное (и, значит, Средиземное) море, точно было не нужно. В результате рукотворный пузырь загасил «майкопское чудо». И оставил нас без тамошней нефти.

Когда началась Первая мировая война, кубанская администрация прозрела и послала в Петербург отчаянное письмо. В нем она сообщала: «Майкопский нефтяной район целиком захвачен Англо-Майкопской компанией, во главе которой стоит англичанин Твиди. Он же является крупнейшим нефтепромышленником румынских промыслов, работающих почти исключительно на деньги Немецкого банка. Русская нефть, так необходимая для Черноморского и Балтийского флотов, всеми способами задерживается в ее добывании».

Правительство с запозданием, но извлекло урок из майкопского провала. Когда нашли нефть в Ухте, все берега этой реки тоже были мгновенно уставлены заявочными столбиками. Но Министерство промышленности и торговли обратилось аж в Сенат. Оно задало вопрос: имеют ли право владеть земельными участками компании, чья деятельность в местах добычи «решительно ни в чем не выражается»? Сенат дал подобающее разъяснение, и начавшаяся горячка была потушена. Чуть позже то же произошло и в Терской области.

В 1917 году британский (или германский?) представитель в Екатеринодаре Л. Л. Андрейс был арестован контрразведкой за саботаж. Но в условиях войны правительству так и не удалось вывести нефтедобычу на необходимый армии уровень…

Кубанская область сумела переориентироваться. К революции она стала настоящей житницей России, побив все рекорды по урожайности пшеницы. Выращенный здесь хлеб теснил на международном рынке конкурентов: Аргентину, Канаду, США и набирающую ход Австралию. Специалисты прогнозировали к середине 1920-х годов удвоение урожайности. Но помешала война.